Безмолвные стражи тайн: (загадки острова Пасхи) - [26]
В 1963 году во время пребывания экспедиции на острове Пасхи Ф. Мазьер получил в дар от островитян, «как самое прекрасное свидетельство дружбы» знаменитую рукопись Эстевана Атана, «деревенского капитана», которую Т. Хейердалу пришлось вернуть ее владельцу. «Томеника» — стоит имя знатока письмен на одной из ее страниц.
«Томеника был причастен к созданию рукописей с письменами ронго-ронго до приезда экспедиции Раутледж, ведь он умер через две недели после ее третьего визита в лепрозорий, — констатирует Хейердал. — Если связать эту информацию с тем фактом, что на одной из страниц рукописи Эстевана Атана перечислены названия ночей одного лунного месяца 1936 года, и вспомнить, что в 1955 ходу Габриэль Херевери тоже работал в лепрозории над рукописью ронго-ронго, то перед нами конкретные доказательства того, что усилия островитян сохранить наследие отцов не прекращались в первой половине нашего века и, вероятно, продолжаются по сей день».
В 1956 году член медицинской комиссии Бьерн Экблум видел в деревне Хангароа листок бумаги, на котором начертаны были выцветшими от времени чернилами строки кохау ронго-ронго. Все попытки приобрести этот листок оказались тщетными.
Знаменитая статуя с парусником. Видно, что после раскопок, произведенных Т. Хейердалом, статуя с парусником погрузилась в грунт примерно на 70 см по сравнению с рядом стоящей (те части, которые были под землей темнее, надземные части покрыты лишайниками). Фото Ф. П. Кренделева.
От Миклухо-Маклая до ЭВМ
Хранится ли на острове Пасхи ключ к письменам, оставленный Томеникой или другими знатоками, маори ронго-ронго? Или же островитяне, подобно европейским ученым, сами пытаются проникнуть в смысл письмен, которые и для них остаются тайной? На этот вопрос дадут ответ лишь дальнейшие исследования. Несмотря на то, что кохау ронго-ронго не имеют билингвы (параллельного текста на известном языке), ученые мира не теряют надежды расшифровать иероглифы острова. Ведущая роль в их исследовании принадлежит специалистам, живущим в Советском Союзе.
В записях Н. Н. Миклухо-Маклая приводится интересный разговор с Т. Гексли, известным английским ученым, на заседании Этнографического общества в Лондоне. Т. Гексли полагал, что кохау ронго-ронго это не письмо, а «своеобразный штемпель для выделывания тканей», причем дощечки были «как-нибудь принесены на о. Рапа-Нуи течениями». Н. Н. Миклухо-Маклай не решился сделать окончательный вывод, так как Т. Гексли показывал ему лишь копии с дощечек. Однако позже, увидев в музее Сантьяго оригиналы кохау ронго-ронго, он пришел к выводу, что Гексли был неправ, ибо «ряды значков действительно изображают письмена».
Так, более 100 лет назад выявились две различные тенденции в трактовке письмен острова Пасхи. Одна школа считала кохау ронго-ронго не письмом в полном смысле этого слова, а орнаментальными знаками, мнемоническим средством, памятниками местного искусства, «набором виньеток, достойных самого изобретательного резчика по дереву», пиктографической записью, где «каждый знак стал связываться с определенной фразой или группой слов и заклинанием, но каждая табличка могла употребляться со многими заклинаниями, и с каждым изображением связывались различные фразы». Другая школа считала кохау ронго-ронго письмом, передающим звуковую речь, каким бы примитивным или архаичным ни было его конкретное выражение. Именно на этой точке зрения настаивал Н. Н. Миклухо-Маклай. И что самое замечательное, его соотечественники, русские и советские исследователи кохау ронго-ронго представили наиболее убедительные доказательства правоты такой трактовки иероглифов острова Пасхи!
Незадолго до Великой Отечественной войны при МАЭ — Музее антропологии и этнографии — работал кружок, куда входил и ленинградский школьник Борис Кудрявцев. Темой для своего краткого сообщения на очередном заседании кружка он избрал письмена острова Пасхи — две дощечки, привезенные Миклухо-Маклаем, хранились в МАЭ. Однако вместо ученического доклада было сделано важное научное открытие. Оказалось, что тексты двух дощечек совпадают. Одинаков с ними и текст, начертанный на дощечке из музея Сантьяго.
Отсюда было ясно, что перед нами письмо. Наличие параллельных текстов дает возможность реставрировать поврежденные его части, составить каталог знаков и объективно решить, какой из разнообразнейших значков является основным иероглифом, а какой представляет его вариант.
Началась война и трагическая смерть оборвала жизнь молодого исследователя. Его работа была опубликована после войны членом-корреспондентом Академии наук СССР Д. А. Ольдерогге, чьим учеником был Б. Кудрявцев. По мнению Д. А. Ольдерогге, «в кохау ронго-ронго система знаков еще только вырабатывалась. Это напоминает в известной степени древнейшую иероглифическую письменность Египта времен первых династий, когда система знаков только устанавливалась».
Новый шаг в изучении письмен острова Пасхи сделан советскими учеными Н. А. Бутиновым и Г. В. Кнорозовым, работающими в Ленинградском институте этнографии. О результатах своих исследований они сообщили 19 мая 1956 года на Всесоюзном совещании этнографов в Ленинграде, а затем о них узнал Международный конгресс американистов, собравшийся в том же году в датской столице Копенгагене. Совместная работа Н. А. Бутинова и Ю. В. Кнорозова называлась «Предварительное сообщение об изучении письменности острова Пасхи». Опубликованная в журнале «Советская этнография», она была перепечатана затем в новозеландском «Журнале полинезийского общества».
