Безмерно Счастливая. Св. блаж. Матрона Московская. Жизнеописание - [27]

Зинаида Александровна Карпина:

У моей мамы в Москве был брат. Она спрашивает у Матронушки: «Я ещё ночку у брата переночую?» А Матрона отвечает: «Тебе надо уезжать, а то тебя обкрадут». Мама не послушалась, как приехала — узнала, что нас обокрали. Самая я уехала в Москву в шестнадцать лет, в общежитие к сестре, которая была старше меня на четырнадцать лет. Через два с половиной года меня стали сватать за человека, которого я ни разу не видела. Мама моя мне писала: «Дочка, даже если знаешь человека два дня, но если Матронушка благословит, ты иди. Москва — темный лес, это не дома, где всех знаешь за несколько деревень». И вот я поехала на Сходню. Нашла её домик, где она жила… А когда я ехала, то всё время думала (не нарочно, а само лезло мне в голову): «Ничего она не понимает». В дверях меня встретила, как я потом узнала, её прислужница. Я не сказала, откуда я. Она мне говорит, что Матрона сегодня больше принимать не будет. Я сразу решила: это потому, что я думала о ней плохо, — вот она меня не принимает. Одна комната в доме была совсем закрыта, а другая на один палец открыта. И только я повернулась уйти, как слышу её голос из этой комнаты: «Татьяна Ивановна, пропусти, это дочка Дунина из Себино приехала», — и Татьяна Ивановна меня пропустила. Матушка мне не дала слова вымолвить, сама сразу рассказала, с чем пришла, и так мне посоветовала: «Это не твой жених. Он всякими нехорошими делами занимается… Ты скоро выйдешь замуж и выйдешь вперёд своей сестры». Ещё сказала, что я к ней скоро опять приеду. И правда, через два месяца я к ней приехала, посоветоваться о другом человеке и она мне сказала: «Это — твой муж, и ты будешь жить хорошо. Только венчайся, а до венчания ничего не позволяй», — и она мне читала над головой молитвы и три раза сказала: «Будь честной христианкой и будешь жить хорошо». Я венчалась в Богоявленском храме. Сестра моя ездила ко мне в гости — и тоже вышла замуж в тот же дом: она на первом этаже, а я на втором.

Мария Ивановна из Ризположенской церкви рассказывала, что как-то она пришла к Матроне на Сходню, а на столе у матушки лежала нарезанная селёдка. Старица угостила пришедшую рыбой, а когда настало время уходить, Мария Ивановна с изумлением воскликнула: «Матронушка! Что это? Мы ели-ели, а селедка всё целая». — «А ты ешь, не обращай внимания», — спокойно ответила старица.

Антонина Борисовна Малахова:

— Мне тогда было 22 года, а маме — 60. Евдокия Жданова дала нам адрес матушки, и мы на другой день поехали на Сходню. Дело было зимой, — наверное, в марте месяце, снег был сильный. Доехали на электричке, а дальше нам идти пешком с километр, туда, где дом её находился. Дошли мы до её дома, к нам выходит хозяин навстречу: «Вы к кому?» — «Да мы,— говорим, — к Матрене идём». — «А она, знаете, не принимает». — «Как же не принимает, мы столько времени шли…» — «А вы чьи?» — «Да мы, — говорим, — земляки её». — «Ну, тогда идите: своих она вроде принимает». Вошли мы. Выходит послушница её и говорит: «Она вас принять не может». У них был земляной пол в прихожей, а в комнатах-то был деревянный пол… Мы с мамой упали на земляной пол на колени — и плакали, и молились, и очень горевали, что она нас не принимает: значит, мы грешные. Минут может быть двадцать стояли на коленях. Потом открывается из другой комнаты дверь и Матрона говорит: «Ну, пусть войдут. Пусть, пусть войдут». Мы вошли. Я вошла с трепетом. Вначале мама стала с ней разговаривать, а я молча рядом стояла. Мама сказала: «Я с мужем живу плохо». Матрона ей отвечает: «А кто виноват? Виновата ты. Потому что у нас Господь глава, а Господь в мужском образе, и мужчине мы, женщины, должны подчиняться. Ты должна венец сохранить до конца жизни своей. Это ты виновата, что у вас жизнь не ладится». А ведь маму отдали замуж не по любви… Слова Матушки перевернули её жизнь. После этих слов мама стала молиться за отца. Потом у них с отцом жизнь наладилась. Я тогда жила в Москве недавно, — один год как приехала из деревни, — и работала на очень тяжёлой работе, в котельной 1-й Городской больницы. Давала воду горячую в роддом. Грязь, пыль, и страшно мне было. Закрывалась я ночью в котельной — и мама со мной ночевала. Ведь я была молодая, а в котельную всякие личности по ночам стучались, — и я боялась. Каждую ночь мы там с мамой молились. Вот Матронушка мне и говорит: «Где ты работаешь? Ну-у! Тебя оттуда возьмут». А я никого в управлении больницы и не знала, — думаю: «Кто же меня возьмет? Кому я нужна?» Но через две недели меня вызывает главный врач и говорит: «Ты девочка умная, грамотная, мы тебя возьмем работать завскладом». Я говорю: «Боюсь, я там не справлюсь», — «Справишься. Если кто тебя будет обижать, придёшь ко мне и я тебе во всём помогу». Вот так я стала работать завскладом, а потом пошла в бухгалтерию работать. Матрона мне в тот раз сказала ещё так: «А ты что, задумала идти учиться? Иди-иди! Сейчас время такое — учиться надо». А задумала я учиться на медсестру. Но война кончилась недавно, и у меня ещё остался страх: вдруг опять война и возьмут меня, как медсестру, на фронт! И поэтому я боялась идти учиться. Но когда матушка меня благословила, я решилась. Потом она мне ещё сказала: «Судьба твоя далеко! Все парни, что сейчас за тобой ходят — эти женихи не твои. Гони их от себя. Твоя судьба далеко». Мне тогда было 22 года, а вышла я замуж в 29 лет. Правильно она сказала. Ещё она сказала: «Потом ты будешь жить хорошо-хорошо, счёт деньгам ты в кошельке не будешь знать». Вот и сейчас, я не знаю сколько у меня там денег. Как другие считают, пересчитывают, а я никогда не знаю. Сегодня, допустим, денег у меня нет, — так завтра они обязательно появятся, — откуда-нибудь да будут. На прощание матушка Матрона подозвала нас к себе, сказала: «Наклоните головы!» — и благословила нас и над нами какие-то молитвы читала, и по голове руками всё водила. Ну вот и всё. Взяли мы у неё благословение и пошли. Это были её последние дни жизни, она в мае умерла. В начале мая хотели мы опять поехать к матушке. Приходим к Евдокии Ждановой на Староконюшенный переулок, узнать, не там ли она, а Евдокия нам сообщает: «Матрона умерла» Завтра, значит, 3 мая, в 6 часов вечера её привезут в храм Ризоположения. Ну, мы расстроились… Было нестерпимо жалко, что её больше не увидим, что теперь делать? И поехали домой.