Беженцы - [12]

- Это мы все проверили, а остальные документы возьмем с собой для досмотра. Пошли, ребята, дальше.

Остальные документы были деньгами.

В нашем вагоне никто не спит. Мы едем по русской земле. Ольга, ее мать, закутанная в платок, и я сидим возле печурки и чокаемся кружками с чаем.

- За возвращение, - говорит Ольга.

Горячий чай чуть пахнет мятой.

- Мы-то проехали, а какого-то им...?

Женщины понимают про кого я говорю.

- Как же так, почему все народы сошли с ума? - спрашивает мама Ольги.

- Не знаю. Мы вместе прошли тяжелую войну, испытали трудности, лишения, нужду, сообща строили каналы, заводы, больницы и здания, влюблялись и ссорились и одним росчерком пера вдруг разделились. Стали чужими и ненужными, оставив тысячами на этих землях, могил с предками. Эта бацилла национализма одним махом вошла в сознание людей. Конечно, виноваты руководители и местные, и Союза, виновата партия, которая разбилась по национальным кустам, виновата система, которая допустила до этого, да бог его знает, кто еще виноват.

- Ты прав, - вступила в беседу Ольга, - и из-за этого страдают тысячи русских. Мы доехали благодаря сплоченности, благодаря деньгам, умению бороться и постоять за себя, а те... Приедут ободранные, голодные, злые, испоганенные бандитами и хулиганами. Еще неизвестно, как нас примут на родине. Неужели родина не поможет нам?

- Должна помочь, мы же свои. Русским можно назвать всякого, кто ненавидит национализм. Вся Россия набита разными национальностями и умение жить друг с другом без вражды, это и есть Россия. Вот только здесь, в вагоне, я понял это.

Мы молчим и смотрим на огонек, пробивающийся из дверцы буржуйки.

- Коля, мне кажется, я тебя люблю.

- А мне не кажется... Я очень тебя люблю.

- Слава богу, - вздыхает мать, - хоть в этой ... непроглядной тьме, двое нашли друг друга. Да чего же вы так сухо, ну поцелуйтесь, что ли?

В Соль-Илецке русские соскакивали с вагонов и целовали землю. Мы в России. Нас никто не встречал, но мы из маленького листочка, приклеенного к двери, узнали, что комитет по делам беженцев находится в городе и это немного взбодрило нас. Я, Максимов и часть беженцев отправились туда.

В крохотной комнатке за канцелярским столом сидел старичок.

- Здесь комитет по делам беженцев? - спросил Максимов.

- Да. Закройте двери, товарищи, и если можно, по одному.

- Разбирайтесь в очередь, - просит Максимов, подталкивая толпу к дверям.

Мы выходим и становимся в очередь по лестнице. Только через пол часа вышел Максимов, весь взмокший с дрожащими руками.

- Ну что? - бросились все к нему.

- Эта, сволочь, только собирала данные. Мы в основном заполняли бесчисленные анкеты.

- А деньги? Помогут разъехаться по России?

- Денег не дает, говорит их нет и ни кто не дает. Разъехаться помогут, выделив, самым обездоленным только хлеб. Больше ни чего сделать не может.

- Следующий, - раздался за дверью противный голос старика.

Очередной беженец пропал за дверью.

В этом городе мы начали делиться, часть беженцев решила махнуть за Урал. Пока тепловозик расталкивал вагоны, я решил позвонить в Москву. На переговорном пункте мне долго не могли поймать нужный телефон и наконец, я в кабинке.

- Мне товарища Басманова? - прошу я.

- Кто говорит? - спрашивает женский голос.

- Один знакомый. Скажите ему, что это Коля, он давно ждет моего звонка

На том конце замешательство, шепот, наконец женщина сказала.

- К сожалению, Басманов Виктор Григорьевич умер... погиб.

- Как погиб, но у меня же...

- Ну так погиб... Может вам позвать Самсонова Илью Константиновича?

- А это кто?

- Новый начальник.

- Нет, спасибо.

Я вешаю трубку. Ох, как это все мне не нравиться.

- Оля, едем в Москву, - предлагаю ей.

Она кивает головой.

- Поехали. Мне все равно куда, лишь бы где-нибудь был свой угол.

В вагон непрерывно стучат какие-то личности, прося подвезти их до ближайших городов. Я их всех посылаю по дальше. Пришел прощаться Максимов.

- Коля, прощай. Довези груз до Москвы и сдай его.

- Хорошо. А вам благополучно доехать до Орловщины.

- Ты прав, благополучие, ох как сейчас нужно. Слышал, семью беженцев вырезали здесь?

- Нет. За что их и кто?

- А вот эти, которые здесь шляются. Попросилась в вагон женщина с ребенком. Ее пустили, а ночью толи она, толи ее друзья, но всех...

- Какой ужас, - вскрикивает Ольга.

- Прощайте, ребята. Счастливого вам пути.

Максимов жмет нам руки и спрыгивает на землю.

- Если вам негде жить, приезжайте к нам...,- слышим его голос вдали.

- А, правда, где мы будем жить потом? - спрашивает Ольга.

- Наверно нам дадут площадь в Москве, - предполагаю я. - Ведь мы столько привезли денег и золота, что в благодарность за это можно даже дать квартиру.

Мы мечтательно молчим.

В Москве, как только нас поставили под разгрузку на сортировочной, сразу срываюсь и мчусь в центр столицы в Центробанк.

Мне долго не могли выдать пропуск, так как я не хотел в бюро пропусков признаваться зачем я здесь. Наконец первый зам, милостиво разрешил поговорить со мной. Худощавый мужчина сидел за громадным столом и горел нетерпением, что бы меня вытурить.

- Я уже многим говорю, что денег нет. Даже для беженцев из Туркменистана нет денег. Лучше не просите.