Бездушная - [61]

— Я полагаю, сэр, это была попытка ограбления, — ответил вампир.

Полисмен вздохнул:

— Ладно, покажите мне свои документы о регистрации, пожалуйста, — и добавил, обращаясь к остальным вампирам: — И вы тоже, господа, будьте любезны.

Вполне понятно, что после подобных событий мисс Таработти сложно было снова заснуть, а когда ей наконец это удалось, ее сны были полны вампиров с безжизненными лицами и перебитыми запястьями, которые снова и снова превращали многочисленных лордов Макконов в восковые изваяния с татуировкой VIXI.

Когда на следующее утро мисс Таработти сошла к завтраку, то неожиданно обнаружила, что ее семейство в полном сборе и при этом ужасно взволновано. Обычно это было самое спокойное время суток: сквайр Лунтвилл вставал первым, Алексия — второй, а остальные домочадцы — уже потом, причем с изрядным отрывом. Однако на этот раз из-за ночных треволнений мисс Таработти проснулась последней. Она пришла к выводу, что и впрямь на редкость припозднилась, спустившись на первый этаж и обнаружив, что ее самые близкие на свете люди толпятся не в утренней столовой, а в передней. К ней подошла мать, она ломала руки и выглядела еще более сумасбродной, чем обычно.

— Алексия, дорогая, подбери волосы, подбери. Быстрее! Он ждет уже почти час. Он в малой гостиной. Конечно, в малой, ни одна другая совсем не подходит. Он не позволил нам тебя будить. Одному лишь Провидению известно, зачем он хочет видеть тебя, но никто больше его не устраивает. Надеюсь, это не официальное дело. Ты же ни во что не замешана, Алексия, правда? — миссис Лунтвилл перестала заламывать руки и принялась махать ими над головой, словно разгоняя мельтешащих бабочек.

— Он съел три холодных жареных цыпленка, — шокированным голосом произнесла Фелисити. — Три, и это в то время, когда полагается завтракать! — казалось, она никак не может решить, что ее больше возмущает: количество съеденных цыплят или не подходящее для этого время.

— И все еще выглядит недовольным, — добавила, трепеща, Ивлин, большие голубые глаза которой сейчас были больше и голубее, чем обычно.

— Он явился до неприличия рано и отказался даже разговаривать с папенькой, хотя папенька охотно бы с ним поговорил, — ясно было, что такое положение вещей произвело на Фелисити сильное впечатление.

Алексия, глядя в зеркало, привела в порядок прическу. Сегодня она спрятала синяки на шее, накинув поверх серебристого с черным дневного платья сине-зеленую узорчатую шаль. Рисунок шали не соответствовал геометрическому орнаменту отделки платья, а сама она отчасти скрывала подчеркивающее достоинства бюста квадратное декольте, но с некоторыми вещами просто ничего не поделать.

Убедившись, что простой узел, в который она собрала волосы, можно упрекнуть разве что в некоторой старомодности, Алексия повернулась к матери.

— Маменька, успокойтесь, пожалуйста. Кто именно ожидает меня в гостиной?

Проигнорировав вопрос, миссис Лунтвилл повлекла старшую дочь по коридору, будто та была упрямой черной овцой, а сама она — овчаркой в синеньких оборочках.

Алексия открыла дверь в гостиную, вошла, а когда мать и сестры попытались сунуться следом, бесцеремонно захлопнула ее прямо у них перед носом.

Граф Вулси в гробовом молчании восседал на самом дальнем от окна диване, а на серебряном блюде перед ним лежали три куриных остова.

Мисс Таработти не сдержалась и улыбнулась ему. В обществе этих трех птичьих скелетиков, которые будто несли перед ним почетный караул, он выглядел таким скромным!

— Нет, — сказал граф и поднял руку, будто для того, чтобы отогнать ее улыбку, — ничего подобного, мисс Таработти. Вначале дела.

Если бы не слово «вначале», мисс Таработти пала бы духом. Но вдобавок она припомнила слова профессора Лайалла. В этом их маленьком танце именно ей предстояло исполнить следующее па. Поэтому, вместо того чтобы обидеться, она опустила ресницы, спрятала до поры до времени улыбку и села рядом с ним, но все же не совсем рядом.

— Итак, что привело вас ко мне нынче утром, милорд? Ваш визит определенно взбаламутил весь привычный уклад Лунтвиллов.

Склонив голову набок, она попыталась изобразить холодную вежливость.

— Э-э, да, я приношу за это извинения, — граф, сконфузившись, посмотрел на куриные остовы. — Ваши родственники, они немного, ну… — он сделал паузу, подыскивая нужное слово, но в конце концов изобрел новое, свое собственное: — Прибабахнутые, ведь правда?

Алексия сверкнула на него темными глазами:

— Так вы заметили? Представьте, каково это — постоянно жить с ними под одной крышей.

— Спасибо, я лучше воздержусь. Хотя то, что вам это удается, говорит о силе вашего характера, — сказал он и вдруг улыбнулся. Эта улыбка совершенно преобразила его обычно сердитое лицо.

У мисс Таработти перехватило дыхание. На самом деле до сего момента она вовсе не считала графа красивым. Но теперь он улыбался, и, силы небесные, как же это ее волновало! Особенно до завтрака. Она сама удивлялась, что заставило ее сделать первый шаг.

Алексия сняла пеструю шаль.

Лорд Маккон, который собрался было заговорить, замолчал, застигнутый врасплох зрелищем ее глубокого декольте. Серебристое с черным платье подчеркивало своим строгим рисунком кремовый оттенок средиземноморской кожи Алексии. «Из-за этого платья твоя кожа кажется еще смуглее», — пеняла ей миссис Лунтвилл. Но лорду Маккону увиденное пришлось по вкусу. Контраст между расцветкой стильного платья и чужеземным оттенком кожи показался ему восхитительной экзотикой.