Бездушная - [2]

— Немедленно прекратите этот ужасный шум, — приказала она.

Вампир перестал визжать и лежал теперь совершенно неподвижно. Его прекрасные голубые глаза слегка слезились, а взгляд был устремлен на деревянную шпильку. Алексия любовно называла ее «мой колышек».

— Объяснитесь! — потребовала мисс Таработти и усилила нажим.

— Тысяча извинений… — вампир, казалось, был смущен. — Кто вы такая?

Он неуверенно проверил, как обстоят дела с его клыками. Те отсутствовали. Чтобы ситуация окончательно прояснилась, Алексия убрала руку с его груди (оставив, впрочем, на месте острую шпильку). Клыки выросли вновь. Вампир удивленно ахнул:

— Что вы такое? Я принял вас фа явившуюся в одиночестве барыфню. Окажись вы настолько беффаботны, кормиться на ваф было бы моим правом. Профу профтить мою дерзость, — прошепелявил он (чисто выговаривать слова мешали клыки), и в его глазах отразилась настоящая паника.

Алексия, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться над произношением поверженного вампира, сказала:

— К чему этот преувеличенный драматизм? Не нахожу для него никаких оснований. Королева вашего роя должна была рассказать вам о таких, как я.

Она еще раз коснулась груди вампира. Его клыки втянулись.

Вампир посмотрел на Алексию так, будто она внезапно вырастила усы, как у кошки, и зашипела на него.

Мисс Таработти удивилась. Сверхъестественные создания, будь то вампиры, оборотни или призраки, обязаны своим существованием переизбытку души, не желающей умирать. Большинство из них знало о таких, как мисс Таработти, которые родились вовсе без души. Глубокоуважаемое Бюро регистрации противоестественного (БРП), подразделение Министерства по делам государственной службы ее королевского величества, называло таких, как она, «запредельными». Алексия находила этот термин вполне почтительным. То, как называли ее вампиры, звучало куда менее лестно. Как-никак, запредельные некогда на них охотились, а у кровососов долгая память. Понятное дело, тех, чья жизнь происходила при свете дня, умышленно держали в неведении, но любой достойный своей крови вампир, по идее, должен был знать о прикосновении запредельных. Будто обращаясь к несмышленому малышу, Алексия сказала:

— Я — запредельная.

Вампир, казалось, смутился.

— Конечно, вы именно такая, — согласился он, явно недопонимая ее. — Еще раз примите мои извинения, дорогая. Я потрясен нашей встречей. Вы у меня первая, — он слегка запнулся перед следующим словом, — запредельная, — вампир нахмурился. — Конечно же, вы не сверхъестественная и не естественная. Как глупо с моей стороны было не заметить этого. — Теперь он, лукаво прищурившись, старательно игнорировал шпильку, умильно глядя Алексии в лицо.

Мисс Таработти прекрасно знала цену своей женской привлекательности. Лучшим комплиментом ее внешности было бы слово «экзотическая»; Аслексия и не мечтала, что ее назовут «прекрасной», — нет, ни при каких обстоятельствах. Впрочем, ее и экзотической ни разу не назвали. Она не без оснований полагала, что вампиры, как всякие хищники, становятся особенно очаровательными, когда их загоняют в угол. Рука вампира метнулась к ее шее. Он определенно решил, что, раз уж крови ему не видать, придется прибегнуть к удушению — а что, вполне приемлемая альтернатива! Мисс Таработти отшатнулась и одновременно сильнее нажала на свою шпильку, на полдюйма вонзив ее в белую плоть атакующего. Вампир отреагировал отчаянным рывком, и Алексия, несмотря на свою запредельную силу, не смогла удержать равновесие. Ноги, обутые в бальные бархатные туфельки на каблуках, разъехались, и она упала на спину. Вампир стоял, ревя от боли, и из его груди торчала воткнутая наполовину деревянная шпилька.

Неизящно барахтаясь среди чайных принадлежностей, мисс Таработти принялась нащупывать свой парасоль. Она надеялась, что новое платье избежит контакта с пирогом и другими гастрономическими шедеврами. Найдя зонтик, Алексия поднялась и одновременно широко им размахнулась. По чистой случайности тяжелый наконечник парасоля угодил прямо в торчащую шпильку, и та пронзила вампиру сердце.

Кровосос застыл на месте, и на его привлекательном лице возникло выражение крайнего удивления. Потом он навзничь плюхнулся на блюдо с многострадальным пирогом, обмякнув среди патоки, будто переваренная спаржа. Его алебастровая кожа сделалась изжелта-серой, как при желтухе, и он замер. В книгах такой конец жизненного цикла вампиров назывался деанимацией. Алексия, которая прежде думала, что этот процесс поразительно напоминает проседание суфле, в этот миг решила назвать его грандиозным коллапсом.

Она намеревалась в темпе вальса отбыть с поля боя, чтобы никто ее не заметил. Да, она теряла свою лучшую шпильку и лишилась вполне заслуженного чаепития — зато, по крайней мере, ей удалось бы избежать скандала. К несчастью, в этот самый миг в комнату ввалилась небольшая компания денди. Оставалось лишь догадываться, что молодым щеголям могло понадобиться в библиотеке. Алексия подозревала, что они, скорее всего, заблудились, направляясь в салон, где шла карточная игра. Так или иначе, их появление заставило мисс Таработти сделать вид, будто она тоже только что обнаружила мертвого вампира. Смирившись с неизбежностью, Алексия пожала плечами, вскрикнула и упала в обморок.