Бездна - [13]

Одна из рыбачьих лодок Нида оказалась привязанной у пирса и спокойно покачивалась на волнах залива. Здесь же, неподалеку, находился сарай, казавшийся настолько древним, что вполне мог сойти за хижину Джолли, хотя не имел никакого отношения к старому моряку.

Делагард остановился рядом с развалюхой, свирепо глянул в глаза Вальбена и прорычал своим низким хрипловатым голосом:

— Док, надеюсь, вы понимаете, что все увиденное внутри должно остаться в строжайшей тайне.

— Нид, давайте обойдемся без мелодрам.

— Но я говорю совершенно серьезно. Вы должны пообещать мне оставаться немым, словно рыба. Дело не только в моей безопасности, если все это выйдет наружу… Просто все мы можем попасть в большую беду.

— Гм… Не доверяете? Тогда обратитесь к другому врачу. Но это будет трудновато.

Делагард бросил на него угрожающий взгляд, затем на лице появилась холодная улыбка.

— Хорошо, как скажете… Проходите.

Он распахнул дверь сарая. Внутри царила абсолютная темнота и необычайная сырость. Лоулер почувствовал терпкий аромат моря, сильный и концентрированный, словно Нид хранил здесь в закупоренном виде океан, и какой-то другой запах, кисловатый, резкий и неприятный, показавшийся ему незнакомым. Вальбен услышал слабые звуки, напоминающие тихое ворчание, медленные и резкие, похожие на стенания грешников в аду. Делагард возился у двери, чем-то грубо стуча. Через мгновение он чиркнул спичкой, и доктор увидел, что судовладелец держит в руке пучок сухих водорослей, по форме напоминающий факел. Нид поджег импровизированный светоч. Тусклый свет лег оранжевыми пятнами на темень в сарае.

— Вот и они, — произнес Делагард.

Середину развалюхи занимал неуклюжий прямоугольный плетеный и просмоленный резервуар размером примерно три на два метра, почти до краев наполненный морской водой. Лоулер подошел к нему и заглянул внутрь. Там на дне лежали три лоснящиеся особи морского млекопитающего, известного под названием «ныряльщик». Они оказались тесно прижатыми друг к другу из-за малого объема резервуара и напоминали рыбок в консервной банке. Их мощные плавники изогнулись под совершенно немыслимым углом, а головы, напряженно поднимающиеся над поверхностью, как-то неуклюже и мучительно откинулись назад. Странный едкий запах, который Вальбен уловил еще у входа, исходил от них. Теперь он не казался таким неприятным. Страшный звук, напоминающий глухое ворчание, издавал ныряльщик, лежавший слева. Даже, скорее, не ворчание. Это были стоны, стоны, инспирированные мучительной болью.

— О, черт! — тихо выругался доктор. Теперь ему стала ясна причина ярости джилли, появления отблеска гнева в пылающих глазах аборигенов, их угрожающий храп. Инстинктивная вспышка негодования охватила душу Лоулера. Его словно ударило током, пронзив все тело, щека нервно задергалась в тике. — Черт! — Он с отвращением, даже с омерзением и ненавистью, взглянул на своего собеседника. — Делагард! Что ты наделал?!

— Послушайте, если вы полагаете, что я привел вас сюда, чтобы выслушивать ваше возмущение мною…

Вальбен медленно покачал головой.

— Что ты наделал?! Ты… — с придыханием произнес он, не отрывая взгляда от внезапно забегавших глазок судовладельца. — Что ты наделал, черт тебя побери?!

2

Перед ним был типичнейший случай отравления азотом. Лоулер нисколько не сомневался в этом. То, как ужасно изогнулись тела трех ныряльщиков, являлось основным признаком для составления анамнеза. Делагард, должно быть, заставлял их выполнять какую-то работу на большой глубине в открытом море и держал их под водой достаточно долго. Их суставы, мышцы и прочие ткани накопили огромное количество азота; затем, хотя это и кажется невероятным, эти существа, очевидно, поднялись на поверхность, не имея времени для постепенного снижения давления. Коварный газ, расширяясь по мере приближения к верхнему слою воды, проник в кровь и ткани в форме смертельно опасных пузырьков.

— Мы перенесли их сюда сразу же, как только поняли, что случилась беда, — тихо сказал Делагард. — Может быть, вы что-то сможете сделать для них? Я полагал, их нужно держать в воде, поэтому и наполнил этот резервуар…

— Заткнитесь! — рявкнул Вальбен.

— Я хотел, чтобы вы знали… Ведь мы сделали все зависящее от нас…

— Заткнитесь! Пожалуйста… Просто закройте рот — и молчок.

Лоулер сбросил с себя тот кусок ткани, что заменял ему одежду, и забрался в емкость с млекопитающими. Вода стала переливаться через край, когда он расположился рядом с ныряльщиками. Но вряд ли доктор мог хоть чем-то помочь им. Лежавший в середине уже умер. Вальбен ощупал мускулистые плечи существа, и почувствовал, что смертный холод и оцепенение начало овладевать им. Две другие особи еще подавали признаки жизни. Но тем хуже для них: сохраняя сознание, они должны ощущать жуткую боль. Обычно гладкие, имевшие форму торпеды, тела ныряльщиков теперь покрылись причудливыми узлами; все мышцы находились в предельно напряженном состоянии, а их сверкающая золотистая кожа, всегда лоснящаяся и шелковистая, сделалась шероховатой, со множеством мелких комков. Их глаза янтарного цвета смотрели тупо и бессмысленно. Нижние, выпирающие вперед челюсти отвисли. Серая слюна струйкой стекала изо рта. Лежащий слева продолжал непрерывно стонать. Примерно через каждые тридцать секунд из его груди исторгался жуткий вопль, говоривший об ужасных муках, доставшихся на долю этого существа.