Бездна (Миф о Юрии Андропове) - [2]
«Два месяца назад с несколькими днями»,— подумал он.
Да, память не подвела: лично вести это дело своему первому заместителю генералу Цагану Сергею Кузьмичу он поручил два месяца и три дня назад.
«Вот и финал,— подумал Андропов,— Правда, несколько неожиданный. И все-таки… Я просчитывал несколько вариантов. Но самоубийство… Слабаком ты оказался. Сергей Кузьмич. Хотя… Кто знает? Может, так и к лучшему.— Юрий Владимирович Андропов не мог преодолеть себя. — Наконец-то! — пронеслось в сознании. Посмотрел на крупный круглый диск прямой связи с Генеральным секретарем ЦК КПСС.— Позвонить? Как-никак — родня, хоть и не по крови. Нет,— остановил себя Председатель КГБ,— Рано!»
Позвонил помощник Председателя Григорий Борисович Владимов:
— Юрий Владимирович, доставлено заключение бригады «скорой помощи». И в приемной майор Гаврилов.
— Сначала — заключение. А потом я приглашу майора.
Вошел помощник, бесшумно закрыв за собой дверь, как всегда подтянутый, в безукоризненном темно-сером костюме, черный галстук повязан аккуратным узлом.
— Прошу, Юрий Владимирович,— На стол лег лист бумаги.— Мы перепечатали с копии, уж больно неразборчиво было написано. От волнения, надо полагать.
— И от страха,— еле заметно улыбнулся Андропов,— Все еще боятся нас с вами, Григорий Борисович.
Помощник молчал.
— Да! — Председатель КГБ бесстрастно, непроницаемо смотрел на Владимова.— Забыл у вас спросить…— Возникла короткая пауза,— Первые результаты операции «Каскад» попали к Михаилу Андреевичу?
— Попали.
— Когда?
— Операция «Каскад» началась вчера в один час тридцать минут. Первые задержания совместными силами органов и МВД производились по формуле «А»…
— Хорошо,— перебил Андропов, и в голосе его было нетерпение.
— На стол Суслову отчеты об этих задержаниях легли вчера в первой половине дня.
— Понятно,— И опять возникла пауза.— Майору Гаврилову предложите чаю, пусть успокоится. Вы свободны.
Григорий Борисович Владимов бесшумно вышел из кабинета.
Андропов углубился в машинописный текст:
«Усово, дача 43. Скорая помощь. 19 января 1982 г. 16.55. Пациент лежит лицом вниз, около головы обледенелая лужа крови. Больной перевернут на спину…— «Больной»…— горько усмехнулся Председатель КГБ,-…зрачки широкие, реакции на свет нет, пульсации нет. Выраженный цианоз лица.
Реанимация, непрямой, массаж, интубация. В 17.00 приехала реанимационная бригада».
Юрий Владимирович прервал чтение.
«Так… А с них взяли расписку о неразглашении? — Он потянулся было к телефону.— Наверняка взяли».
Андропов читал дальше:
«Мероприятия 20 минут не дали эффекта, прекращены. Констатирована смерть.
В 16.15 пациент, гуляя по территории дачи с шофером, выстрелил себе в висок из пистолета «Макаров».
Следовали подписи пяти врачей.
«Прямо скажем, писали не Шекспиры,— подумал Юрий Владимирович.— Как тут? «Гуляя по территории дачи с шофером…» Странно». Он нажал клавишу селектора.
— Пригласите майора.
Телохранитель Сергея Кузьмича Цагана оказался молодым человеком лет тридцати, высоким, спортивным, с широкими плечами, с открытым славянским лицом, которому короткая стрижка и веснушки, рассыпанные по носу и щекам, придавали что-то детское. Войдя в кабинет, он замер у двери по стойке «Смирно!».
— Товарищ Председатель, разрешите доложить! — Голос был густой, спокойный, в нем звучало достоинство.— По вашему приказанию…
— Не надо,— перебил Андропов.— Давайте без уставных формальностей,— И подумал: «Хороший парень. И уже майор. Молодец! Надо поинтересоваться его личным делом».— Как вас по имени-отчеству?
— Николай… Николай Павлович.
— Вот присаживайтесь сюда, Николай Павлович. И все по порядку, с мельчайшими подробностями, не упуская ничего. Как это было?
Майор Гаврилов удобно устроился на предложенном ему стуле, сосредоточился.
— Днем меня вызвал к себе Сергей Кузьмич в кабинет…
— Во сколько? — перебил Андропов.
— Было около двух. Сказал: «Коля, хочу сегодня пораньше на дачу уехать. Подавай машину полчетвертого…»
— Что, у него нет личного шофера? — опять перебил Андропов.
— Есть, конечно. В отпуске сейчас, Вдовенко. Вот я и подменяю. А для меня машины! Словом, хобби. На «восьмерке» своей езжу. Ну, а «Чайку» водить — это… И слов не подберу.
— Когда он с вами разговаривал, в два часа, в кабинете еще кто-нибудь был?
— Никого! Вообще, знаете…— Майор Гаврилов помедлил,— Знаете, Юрий Владимирович, в последнее время к Сергею Кузьмичу мало кто заходил. Да и он… Привезу его, он запрется в своем кабинете, к себе никого не вызывает, к нему никто не идет…
— А как он сегодня? — перебил Андропов,— Ничего особенного вы в нем не заметили?
— Да нет… Обычно. Задумчивый. В последнее время он все время задумчивый…— майор Гаврилов кашлянул в кулак,— был. Ровно в полчетвертого подал машину, поехали. Правда, Семен Кузьмич сзади сел. Обычно рядом, а тут — сзади.
— По пути ничего не говорил?
— Нет. Ни слова. Мне даже показалось — задремал. Он к окну отвернулся, лица не видно. Доехали быстро. Чего тут до Усова на «Чайке», да с нашими номерами.— Николай Павлович Гаврилов вдруг замолчал. Андропов не торопил его.— Вот сейчас думаю… Как-то совсем безлюдно мне показалось в Усове, никого нет, похоже, все дачи пустые. И снег валит — ужас. Все замело. К даче еле подъехали. Выходит охранник, спрашивает: «Ворота, Сергей Кузьмич, отворять? Заезжать будете?» А он ничего не ответил, вошел в калитку. Я — за ним. Там охранник дорожки от снега расчистил: к даче, к своей сторожке, еще куда-то, в глубь усадьбы. И тут Сергей Кузьмич у меня спрашивает: «Какой у тебя пистолет?» — «Макаров»,— «Покажи». Вынул я свой пистолет, ему передал. Сергей Кузьмич подержал его на ладони. «Удобный,— говорит,— Легкий». И в карман к себе опустил. Я стою, не знаю, что делать. А генерал у охранника спрашивает: «Эта дорожка куда ведет?» Про ту, что в глубь усадьбы. «А никуда,— отвечает охранник,— к забору. Я расчистил немного, а у забора сугроб». Тут Сергей Кузьмич сказал: «Вот и хорошо, что никуда,— Повернулся ко мне: — Я прогуляюсь…»
В психологическом детективе Игоря Минутко речь идет о расследовании убийства....Молодому следователю районной прокуратуры поручают первое самостоятельное дело: в деревне Воронка двумя выстрелами в спину убит механизатор Михаил Брынин...
Повесть была напечатана в журнале «Юность» в номерах 6 и 7 за 1982 год в разделе «Проза».
Имя Николая Константиновича Рериха — художника, общественного деятеля, путешественника, знатока восточной культуры — известно всем. Однако в жизни каждого человека, и прежде всего в жизни людей неординарных, всегда есть нечто глубоко скрытое, известное лишь узкому кругу посвященных. Был такой «скрытый пласт» и в жизни Рериха.Игорь Минутко пытается, привлекая документальные источники, проникнуть «за кулисы» этой богатой событиями и переживаниями жизни человека, оставившего, несомненно, яркий след в истории российской и мировой культуры.
История загадочной реликвии – уникального уральского сервиза «Золотая братина» – и судьба России переплелись так тесно, что не разорвать. Силы Света и Тьмы, вечные христианские ценности любви и добра и дикая, страшная тяга к свободе сплавлены с этим золотом воедино.Вот уже триста лет раритет, наделенный мистической властью над своим обладателем, переходит из одних рук в другие: братину поочередно принимают Екатерина Вторая и Емельян Пугачев, Сталин и Геринг, советские чекисты и секретные агенты ФСБ.
Повесть о выдающемся революционере, изобретателе. За несколько дней до казни в камере смертников Н. И. Кибалтчич составил «Проект воздухоплавательного прибора», в котором впервые была высказана гениальная идея о ракете с реактивным двигателем. Книга адресована школьникам среднего возраста.
Один старый коммунист рассказал мне удивительный случай, происшедший в Туле в 1919 году. Я решил написать рассказ, положив в его основу услышанную историю.Для художественного произведения нужны подробности быта, аромат времени. Я запасся воспоминаниями туляков — участников Октябрьских событий, пошел в архив, стал читать пожелтевшие комплекты газет за 1919 год, и вдруг дохнула на меня революция, как живая предстала перед глазами Тула тех лет. В мою тихую комнату ворвалось дыхание великого и прекрасного времени, и я понял, что не могу не написать об этом.Так появилась на свет повесть «Мишка-печатник» — повесть о революции, какой я ее представляю, какой она живет в моем сердце.
В сборник грузинского советского писателя Григола Чиковани вошли рассказы, воссоздающие картины далекого прошлого одного из уголков Грузии — Одиши (Мегрелии) в тот период, когда Грузия стонала под пятой турецких захватчиков. Патриотизм, свободолюбие, мужество — вот основные черты, характеризующие героев рассказов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман современного писателя Олега Бенюха охватывает более, чем пятидесятилетний период советской истории. Написанный увлекательно и динамично, роман изобилует большим количеством действующих лиц и сюжетных линий, но удачное композиционное построение позволяет читателю успешно ориентироваться в описываемых событиях.Одним из главных героев романа является Н. С. Хрущёв (1894-1971): пастушок, слесарь одного из донбасских заводов, комиссар батальона, секретарь парткома Промышленной академии, секретарь МГК ВКП(б), член Военного совета, председатель Совмина Украины и, наконец, Первый секретарь ЦК КПСС.
Роман А. Т. Марченко "Диктатор" посвящен одному из самых сложных и трагических периодов отечественной истории — эпохе 1929-1953 гг. В центре внимания автора крупнейшая историческая личность XX века — И. В. Сталин, государственная и политическая деятельность которого оставила глубокий след не только в жизни нашего народа, но и в судьбе всего человечества.
Книга известного современного писателя Сергея Есина представляет собой, по словам автора, "первый психологический роман о жизни Владимира Ильича Ленина (преимущественно в форме гипотетических монологов главного героя и ближайших его соратников), гениальность которого, отрицаемая в наше постсоциалистическое время, будет подтверждена потомками".