Без тебя - [72]

– Я уеду, – признал я свое поражение.

О возвращении назад после услышанного речи не шло. Возможно, когда она остынет, мы еще раз поговорим об этом. Возможно, со временем что-то изменится. Но теперь она нанесла мне такой мощный удар, что прийти в себя после него я быстро не смогу.

– Возьми машину, – предложила она. Лица ее я теперь не видел, но, судя по голосу, расстроенной Лайла не была. Таким тоном она вполне могла обсуждать погоду. – Оставишь ее у моего дома.

– Нет, лучше не надо.

– Как ты доедешь?

– Теперь это не твоя проблема, – сказал я.

В горле все сжалось. Я вышел из комнаты, отправился в спальню, нашу спальню, и принялся складывать вещи, чувствуя себя попавшим в ловушку какого-то ужасного кошмара, основанного на моих самых жутких страхах, касающихся будущего наших отношений. Я уложил вещи в чемодан, взял фотоаппарат, лэптоп и, обремененный всей этой поклажей, вернулся на кухню.

Мне ужасно хотелось, чтобы Лайла позвала меня обратно. Я почти ощущал, как эти слова повисли в воздухе, но, хотя я и не услышал, как она выходила, ее в доме не было. Пустые комнаты насмехались надо мной. Я подумывал о том, не следует ли дождаться ее возвращения и попытаться еще раз все обговорить, не вдаваясь в эмоции, но даже в своем горе я прекрасно понимал, что Лайла все окончательно решила и дверь передо мной уже захлопнулась.

Я вызвал такси и поехал домой.

Глава восемнадцатая Лайла

3 января

Не знаю, бывает ли это с другими, но иногда я возвращаюсь к какому-то определенному моменту в прошлом, а потом словно прилипаю к нему. Запечатленными оказываются все мелочи, вплоть до температуры воздуха, освещения, силы ветра, и впоследствии это невозможно вспомнить без того, чтобы вновь не пережить.

Вследствие этого, когда я вспоминаю тот вечер, когда умер Харуто, первым делом на память приходят холодный ветер и золотистый закат. Состояние его было вполне стабильным. Его родители отправились поужинать, но мне не хотелось оставлять его одного. Медсестра, заскочившая в палату перед тем, как заступить на ночную смену, сказала, что для осени небо необычайно безоблачное и мне просто необходимо развеяться на свежем воздухе. Я последовала ее совету и прошлась по расположенному рядом с больницей парку, наблюдая за тем, как уточки собираются вместе, чтобы согреться. Я впитывала последние лучи заходящего солнца. Наслаждалась каждой секундой, проведенной вне стен той унылой палаты.

А затем я вернулась обратно, в флуоресцентный свет коридора, и обнаружила хаос, царящий у ее входа. И вот я вновь непреднамеренно совершила нечто такое, о чем буду сожалеть до конца своих дней.

Всякий раз при виде заката, мерцающего в фиолетовом сумраке над Сиднейским заливом, я мысленно возвращаюсь к тому вечеру, когда впервые встретила Каллума. Ощущение чуда в тот день висело в воздухе. Я тогда едва отваживалась дышать. Когда я закрываю глаза, я возвращаюсь в прошлое. В воздухе ощущается соленый запах моря и смога. Напряжение, вызванное шутливыми пререканиями, разбудило мое тело и чувства после продолжительного сна. Почти сразу же после того, как он со мной заговорил, я поняла, что пересплю с ним, возможно, в эту самую ночь, поняла, что нам будет хорошо вместе, если, конечно, мы сможем быть вместе.

Сегодня у меня возникнет еще одно стойкое воспоминание, которое будет накрепко связано с летним утренним солнцем, освещающим морской берег. Нет ничего на свете, подобного этому. С моря дул холодный бриз, но солнце сияло так ярко, что я знала: через несколько минут моя кожа обгорит. Пока я уходила прочь от дома и от Каллума, я думала о том, что двойной шок от жары и холода в моем сердце навсегда сплетутся воедино.

Я виню в этом надежду. Я слишком долго носилась с ней, хотя и понимала, что надежда меня обманывает. Она нашептывала мне на ухо ни на чем не основывающиеся обещания, заверяя, что, несмотря на трудности, все как-то утрясется. Ее непобедимый оптимизм сделал меня слабой и заставил поверить в вечное лето.

Но зима все равно пришла. Мне удалось не обращать внимания на осень, отворачиваться от увядающей листвы и не замечать холода, витающего в воздухе, но однажды, проснувшись, я поняла, что надежда меня покинула.

Опасность самообмана заключается в возникающем после этого голоде. Появляются чувство утраты и внутренняя пустота, которую ничем нельзя заполнить. Я познала любовь. Она меня изменила. Я нашла новый фундамент для счастья, которое никогда больше не испытаю. Из разноцветного мира я опять сползла в черно-белый. Прежде мне даже не приходило в голову критиковать этот черно-белый мир, но теперь мне ужасно не хватало цветного.

О Каллум! Если бы только был иной способ!

Нет ничего в моей жизни, что я не отдала бы за возможность сесть и спокойно объяснить ему завтра, почему я это делаю, почему мое решение окончательное, почему я должна быть такой жесткой, но, как бы я ни доверяла Каллуму, еще больше я верю тому, что успела о нем узнать. Я знаю: то, что я задумала, будет во благо нам обоим.

Глава девятнадцатая Каллум

Самое худшее заключалось в том, что у меня оставались еще две недели отпуска, которые казались теперь бесконечной пустошью, как до Лайлы, и у меня не было даже работы, чтобы чем-то себя отвлечь. Казалось, что Лайла и вселенная вступили в заговор с целью напомнить мне, что солнечный свет проник в мою жизнь только с ней.