Без Путина. Политические диалоги с Евгением Киселевым - [6]

Будущему премьеру Касьянову пришлось отслужить срочную службу.

Михаил Михайлович, вы же после школы поступили на дневное в МАДИ. Как потом в армию-то загремели?

Ну, это самая обычная история. Когда в 1975 году я учился на втором курсе в МАДИ, умер мой отец. Стало не хватать денег — у отца была хорошая пенсия, 132 рубля, самая большая по тем временам для обычного гражданского человека. Пришлось перевестись на вечернее отделение института и пойти работать. Я стал старшим мужчиной в семье.

Смерть отца стала для меня тяжелейшей утратой. Мне ведь было только 18 лет, и все казалось таким простым и ярким. Я даже не замечал той могучей опоры, которая держала мою жизнь. И вдруг я понял, что больше не на кого положиться. И мать заболела сразу после смерти отца.

Я недавно услышал совершенно пронзительную фразу: «Я родился после смерти отца». Точно могу сказать — это обо мне. Из студента-разгильдяя, любящего попить пивка, прогулять лекцию, вдруг стал «прорастать» совершенно другой человек. Тогда я стал вспоминать все наставления отца. Его слова, которые я ранее с беспечностью пропускал мимо ушей, начали наполняться каким-то новым смыслом.

А где вы работали, когда перевелись на «вечерку»?

Пошел на обычную стройку простым бетонщиком. Я учился на дорожно-строительном факультете, так что работа была почти по специальности. Да и платили неплохо. Дальше все автоматом: отсрочка от службы предоставлялась только тем, кто учился на дневном, поэтому через четыре месяца — повестка. Короче, забрали меня весной 1976 года.

Правда, служба была не совсем обычная, поскольку полтора года из двух я провел в Москве. Сначала полгода — в сержантской «учебке» во Владимирской области, в Коврове…

Почти москвич и служит в Москве? Тут же без протекции не обойтись.

Весь мой блат состоял в том, что я окончил «учебку» с отличием, получил даже не обычные две лычки, а сразу три. Из рядового дорос сразу до сержанта.

В какие войска вас направили?

В военную комендатуру Москвы, где есть подразделения, выполняющие разного рода обязанности, связанные с участием армии в жизни города. В том числе и рота почетного караула. Не путать с Кремлевским полком, где тоже была своя рота почетного караула, она обслуживала только «пост номер один» — у Мавзолея Ленина.

Мы же все больше ездили на всякие торжественные мероприятия, где нужен военный церемониал, вынос знамен, отдание воинских почестей и так далее. Изредка, обычно на подмену, ездили в правительственный аэропорт Внуково. Еще ходили в военные патрули по Москве, проверяли документы. Хоть моя семья жила совсем рядом, но за полтора года я был, наверное, в увольнении всего раза четыре или пять. Вообще, служба была напряженная.

«Дедовщину» на себе испытали?

Минимально. Те безобразия, которые сегодня творятся в армии, в те времена были немыслимы. Другое дело, что пару раз мне пришлось вести себя жестко, давать отпор. Но ведь в армии иначе нельзя.

Давайте я угадаю. Вот вы, молодой сержант после «учебки» прибыли в часть. А там командуют не сержанты, а старослужащие. И они вас ни во что не ставят.

Дело было так. Однажды, будучи дежурным по роте, я повел солдат на обед. В столовой, как и положено, отдал команду: «Рота, сесть!» И затем: «Приступить к приему пищи».

Так и сказали?

А как еще я мог изъясняться? Только языком устава. Так вот, я заметил, что старослужащие еще до команды быстренько сели и уже едят. Тогда я отдаю приказ: «Рота, прекратить прием пищи. Рота, встать!» В ответ мне в голову полетела железная тарелка с маслом.

Роту я все-таки поднял. Вывел из столовой, вновь завел. И бойцы приступили к еде строго по уставу, только после моей команды.

А вечером в каптерке сержанта Касьянова избили старослужащие.

Я бы так сказал: адекватно взаимодействовали. Их было трое. Словом, я понял, куда попал. Но и они в тот вечер поняли, кто у них сержант. Таких случаев было несколько. Отец учил меня в жизни «не приседать», армия с ее жестким регламентом приучила меня не приспосабливаться, а защищаться.

Раз мы заговорили об армейской службе, скажите, когда вы уже стали премьер-министром, вам приходилось всерьез заниматься военной реформой? Или Министерство обороны выведено из-под контроля председателя правительства?

Военная реформа включает в себя много составляющих. Это не только реформа призыва, как многие думают. Это еще и вопросы военной доктрины, мобилизационной подготовки экономики, оборонной промышленности. За всем этим стоят судьбы миллионов людей.

Проблемой призыва мы занимались самым тщательным образом.

Был создан совет, в который входили министры, лидеры политических партий, депутаты Думы, разные специалисты. Мы заслушивали людей из Генерального штаба, из других подразделений Минобороны. Несколько месяцев шли споры. Военные считали, что служить надо минимум полтора года, наши коллеги из «Союза правых сил» — что полгода. Но в конце концов нами было принято решение, что срок службы по призыву будет сокращен до одного года. Я настаивал на этой позиции. Поскольку по своему опыту знал, что год — это нормально.

С тех пор уже прошло много лет, и ситуация серьезно ухудшилась — проблема дедовщины стала катастрофической. Из-за беспредела в армии гибнут, становятся калеками солдаты срочной службы.