Без протокола: невыдуманные истории рассказывают дипломат Александр Богомолов и разведчик Георгий Санников - [8]

Я провел в Германии более двадцати лет, не считая четырех лет войны. Это было насыщенное событиями и интересное для меня время. Накопилось много опыта и впечатлений, которые по своему разнообразию, скорее всего, сравнимы с разноцветными камнями. В 1996 году я решил изложить кое-что из этого на бумаге. Я думал, что мне удастся сложить из этого красивую мозаику. Несколько месяцев я обдумывал, как это лучше сделать, но оказалось, что цвета не складываются. Одним словом, гармоничного изображения не получалось. Поэтому я решил представить читателю разрозненные камешки. Это портреты государственных деятелей, дипломатов и военачальников; ретроспектива событий, оказавших решающее влияние на послевоенное развитие Европы, на сложные отношения Советского Союза с обоими немецкими государствами, на отношения России с Федеративной Республикой Германией; примеры из истории человеческих отношений времени существования двух Германий, представленные точкой зрения вовлеченного в политику очевидца.

Было бы преждевременно уже сегодня делать из всего этого принципиальные выводы. Вторая мировая война, «холодная» война, «тепловатая» война, короткая оттепель с ее весенними и осенними заморозками, наконец, горбачевская перестройка и последовавшая непосредственно за ней вторая мощная русская революция — у меня не было ни единого свободного часа времени основательно обдумать все это. А если бы я подвел итог всему пережитому, то что осталось бы тогда для профессиональной историографии?

Москва

ПРИБЫТИЕ В БЕРЛИН. 1951 год

Ехали мы в Берлин вдвоем. Александр Зуев — мой коллега по учебе в Московском педагогическом институте иностранных языков, изучал, как и я, немецкий язык на десятом семестре. В середине марта ректор сообщил нам, что нас двоих еще до государственных экзаменов направляют на год на языковую практику в ГДР. Это решение вызвало в институте всеобщее возбуждение, поскольку такое было необычным.

4 апреля 1951 года мы сошли с московского поезда в Берлине, прибыв на Восточный вокзал. Сразу же подтвердилась правильность пословицы: «Лиха беда начало».

Мы оба, Александр Зуев и я, быстро поняли, что здесь нас никто не ожидает и не собирается встречать. Денег у нас не было. Поэтому я предложил Александру подождать меня на вокзале, пока я получу в Немецком эмиссионном банке наши подъемные деньги и вернусь назад. Александр кивнул мне и сел на чемодан. Я вышел из вокзала, чтобы на улице спросить у кого-нибудь, как пройти к банку. Вокруг себя я увидел толпы людей, и все они были немцы. Я некоторое время колебался, потому что не был уверен, что меня вообще кто-нибудь поймет. После короткого размышления я подошел к пожилому человеку в темной поношенной спецовке и спросил его вежливо по-немецки: «Товарищ, простите, пожалуйста, как мне пешком пройти к Немецкому эмиссионному банку?» На слово «товарищ» он на мгновение вздрогнул, откинул голову назад и громко спросил: «Русский?» — «Да, русский. Я был уже здесь много лет назад ма-а-аленьким мальчиком». При этом я показал рукой, каким маленьким я тогда был. «Что за ерунда, — думал я в тот момент, — я же провоцирую его на берлинский диалект своим исковерканным языком». И в самом деле, мой «товарищ» начал тараторить на берлинском диалекте, размахивая руками: «О, это далеко отсюда. Вы идете немного дальше, потом налево, потом дальше вперед, потом доходите до угла и там останавливаетесь, и напротив вы увидите светлое здание, где как раз лежат ваши деньги».

Я не знал, что мне следует делать с такой «адресной справкой», и опять попросил: «Не могли бы вы объяснить мне это еще раз на литературном немецком языке, потому что я с трудом понимаю берлинский диалект?» «Диалект? — посмотрел он на меня озадаченно. — Не, о диалекте я не имею ни малейшего понятия. Я не знаю, где он находится».

Тогда я вспомнил строгое предупреждение наших преподавателей в Москве: «Вы должны выучить здесь литературный немецкий язык. За диалекты, жаргонные выражения, блатные словечки и тому подобный сленг — двойка. Понятно?» Конечно, тогда все было теоретически понятно. А сейчас, в Берлине, я получил вот такой «сюрприз»…

МОЙ ДЕБЮТ. 1951 год

Мой предшественник, майор Лебедев, как уже упоминалось, был старшим переводчиком Советской контрольной комиссии в Германии. Он переводил все переговоры генерала армии Василия Ивановича Чуйкова с руководителями ГДР. Лебедев планировал после завершения службы в армии учиться в Москве, чтобы получить диплом о высшем образовании, однако Чуйков долго отказывал ему. Лебедева обязали найти кого-нибудь, кто мог его заменить. Его выбор пал на меня, и в течение нескольких недель я подвергался в Берлине тщательной проверке. Я делал устные и письменные переводы, громко читал вслух немецкие газеты, пересказывал тексты, был представлен нескольким немецким преподавателям и профессорам, в том числе часто привлекавшейся к переводам специалисту по русскому языку Эльзе Цайссер. Наконец после трех недель испытаний я был признан пригодным для данной работы.

В свое время в Берлине два раза в год подписывался протокол о репарационных поставках ГДР Советскому Союзу. Подписание протокола всегда проходило в торжественной обстановке и обильно обмывалось. Церемония обычно проходила в офицерской столовой.