Без протокола: невыдуманные истории рассказывают дипломат Александр Богомолов и разведчик Георгий Санников - [167]

Он был еще полон сил и энергии, но, не разделяя внутренне некоторых решений партийного руководства ГДР, попытался уйти со службы до достижения пенсионного возраста. Он жаждал свободы и независимости и не хотел связывать себя государственной дисциплиной. Тогда Мильке не подписал приказ, зная возможную реакцию ЦК СЕПГ. Попросил Вольфа еще поработать. Через три года, в 1986-м, он удовлетворил желание Маркуса, освободившись наконец от «диссидента» Вольфа и опасного для себя возможного преемника — возрастная разница между Мильке и Вольфом составляла 15 лет. Маркус расходился с министром в оценках политической ситуации. Зная его интриганство, не хотел больше работать с человеком, который в нужный для Хонеккера момент помог разделаться со своим бывшим покровителем Вальтером Ульбрихтом. Маркус был не согласен с проводимой МГБ ГДР и инициированной министром линией всеохватывающего контроля населения и выявления инакомыслящих, считая это политически неоправданным и ошибочным. Население ненавидело и боялось «штази», как называли за глаза сотрудников госбезопасности. Вольф был уверен, что, посвятив себя на следующем отрезке жизни творческой писательской работе, он еще сможет как-то повлиять на явно деградирующее общество. Как и многие его друзья, Маркус был уверен, что с приходом в Москве к власти Горбачева начнутся так нужные перемены в обществе. Надежды вскоре улетучились. Модель Советов, исковерканная властителями, потерпела крах повсеместно. Народ отшатнулся от коммунистов. Общество раскололось.

Всесильный молох авторитарного диктата пожирал изначально любого инакомыслящего, будь то неугодный партийный или государственный деятель или обычный диссидент, как это многократно имело место в ГДР. Вольф был глубоко убежден, что сталинские репрессии не могли быть преступлениями коммунизма. Это были преступления против коммунизма. Преследование критически мыслящих людей в социалистическом обществе не должно было проводиться вообще. Со временем это всегда оборачивается трагедией для общества. Ликвидировать с помощью карающего меча и от имени рабочего класса инакомыслящих и несогласных легче, чем попытаться переубедить этих критиков, перетянуть на свою сторону. Иначе нельзя. У коммунистов уже был достаточно большой отрицательный опыт в этом вопросе. Большевики слишком долго и чрезмерно масштабно проводили репрессивную политику, оправдывая ее сталинской фразой об усилении классовой борьбы по мере приближения к коммунизму.

Спустя годы он по-новому осмыслил слова своего кумира и героя Розы Люксембург. Маркуса поразили ее предсказания. Ему стало понятно, почему левонастроенные круги нового поколения во время событий 1968 года использовали некоторые тезисы Люксембург: отказ от авторитарного господства без отречения от социалистических революционных идеалов и целей. Молодости импонировало высказывание Люксембург против «любых диктаторских методов утверждения власти». Он был согласен с мыслью Люксембург, что настоящая политическая демократия не может давать свободу только маленькой кучке избранных. В противном случае «общественная жизнь постепенно угасает; дирижируют и правят с неуемной энергией и безграничным идеализмом несколько дюжин партийных вождей, среди них реально руководит дюжина выдающихся умов, а элита рабочего класса время от времени созывается на собрания, чтобы рукоплескать речам вождей, единогласно одобрять предложенные резолюции… По сути — это хозяйничанье клики; правда, это диктатура, но не диктатура пролетариата, а диктатура горстки политиков» (Люксембург Р. О социализме и русской революции. Избранные статьи, речи, письма. М., 1991).

Миша всю жизнь искал истину, преодолевая сомнения. Когда его мировоззрение праведного коммуниста-идеалиста и романтика столкнулось с реалиями жестокого и несправедливого мира даже в социалистическом обществе, когда действительность не соответствовала проповедуемым идеалам, — он пытался найти выход, понять причины и объяснить происходившее. Он считал, что «нельзя лишать людей разумной инициативы и тупо выполнять кем-то там “наверху” разработанные решения и программы». Брать их за основу — одно, но действовать следует применительно к конкретным условиям на местах или в зависимости от сложившейся ситуации. Мишу еще задолго до решения уйти на пенсию начали одолевать сомнения в правильности и целесообразности некоторых правительственных решений, исходивших вначале от первого лица государства Вальтера Ульбрихта, а затем и от его преемника Эриха Хонеккера. Он, как и его товарищи по партии и работе, подчинялся строгим принципам демократического централизма, однако со временем начал сомневаться в правильности этого положения. Он всегда считал, что коммунистическое и человеческое — два нераздельных синонима, практически одно и то же. В этой связи интересно его интервью «Обшей газете» (№ 2 (388) от 11–17.01.2001), в котором он, в частности, сказал: «Главным было идейное убеждение — не коммунистическое, не марксистское, а, если хотите, общечеловеческое».

Кажется, он нашел свою истину в работе над завершением незаконченного киносценария брата Кони. Так возникла его первая книга — знаменитая «Тройка» (рус. пер. «Трое из 30-х»), ставшая сразу же востребованной обществом. Та же тема: Человечность, Справедливость, Добро. И над всем — торжество идеи примирения. Нет, не идеологического — человеческого… Судьба трех друзей: американца Виктора Фишера — сына известного журналиста-демократа Луиса Фишера, немца Лотара Влоха — сына немецкого коммуниста Вильгельма Влоха, погибшего в советских лагерях в период сталинских репрессий, и немца Конрада Вольфа. Все трое, друзья по школе имени Карла Либкнехта в Москве, воспитанные на идеалах коммунизма и социализма, встречаются после войны в 1946 году в поверженной Германии. Виктор Фишер — офицер армии США, Лотар Влох — бывший военнопленный, унтер-офицер вермахта и Конрад-Кони Вольф — офицер Красной армии, коммунист. Книга, вышедшая в 1990 году, стала мировым бестселлером. Впрочем, как и последующие работы Маркуса Вольфа: «По собственному заданию», «Игра на чужом поле». Особенно впечатляет самая мудрая и философская — «Друзья не умирают», в которой наиболее полно раскрывается внутренний мир и душа Миши-Маркуса Вольфа. Он еще на что-то надеялся, когда интеллигенция Берлина организовала многотысячный митинг в ноябре 1989 года на Александрплац. Его упросили выступить. Не скрывая, что он генерал МГБ, Миша обратился с призывом прекратить уже начавшуюся «охоту на ведьм» — преследование сотрудников госбезопасности и коммунистов. Толпа прореагировала ревом возмущения и освистала его. Страха, как и злости, не возникло. Была обида. Он понимал бушующую толпу, настроение большинства этих людей и не осуждал их, осознавая свою беспомощность. Он никогда не терял мужества, чтобы доказать свою правоту или убежденность, как понимал и то, что уже не в состоянии помочь своим бывшим подчиненным, товарищам и коллегам. Поэтому он охотно принял предложение нового премьера правительства ГДР Ганса Модрова помочь в оценке складывающейся политической ситуации. От участия во вновь формируемом правительстве Вольф категорически отказался.