Без права на защиту - [9]

Когда город остался далеко позади, Мария стала кричать. Музыка, гремевшая в салоне автомобиля, уже не заглушала ее крик и плач мальчишки. Виталий не выдержал, попросил остановиться, вытащил женщину за волосы, немного наказал. Постучал по почкам и несколько раз добавил для острастки ногой по ребрам. Аккуратно, так, чтобы ничего не сломать. Мария заткнулась и обмякла. Он затолкал ее обратно в салон, пару раз хлестнул мальчишку по щекам, но это вызвало лишь новый взрыв плача. Махнув рукой на заходящегося в плаче ребенка, Виталий включил музыку громче и махнул Вальке рукой, мол, поехали.

Сменяя друг друга, они ехали всю ночь, а поздним утром, загнав «шестерку» в подземный гараж, Виталий выволок упирающуюся Марию и потащил за собой в подготовленную для нее комнату. Единственное окно он сам забил толстыми досками, на стенах и полу пушистые мягкие ковры, чтобы она, не дай бог, не разбила себе голову. Посреди комнаты кровать. Простая, железная, с внушительным матрасом. Валька, тащивший щенка, замешкался на лестнице и сдуру затянул его сюда же.

– Ты вообще кретин или только прикидываешься? – закричал на него Виталий. – Вниз волоки, к кухарке!

Мария сопротивлялась, но слабо, может, от испуга, а может, просто приняла игру. Несколько раз ударив Марию по лицу, Виталий сорвал с нее одежду и швырнул женщину на кровать. Как ни хотелось немедленно овладеть ею, но он справился с желанием и, привязав руки и ноги женщины, с удовольствием посмотрел на распятое тело.

– Ну что, прямо сейчас трахнем? – спросил за спиной Валька.

– Пошел вон! – заорал Виталий и изо всех сил выпихнул товарища из комнаты.

Мария не сразу поняла, что произошло. Она смотрела, как Юрий Дмитриевич возится с Ваней, и не могла найти ответа на простейший вопрос. Как она здесь очутилась? Почему этот мужчина позволяет себе такие вольности? Не спрашивая разрешения, привез к себе, усадил ребенка за компьютер и теперь развлекает его какими-то играми. А она, мать, вынуждена сидеть и наблюдать за тем, как совершенно чужой человек полностью завладел вниманием ее сына.

Мария порывисто встала и уже собралась сказать, что им, мол, пора и честь знать, но Юрий Дмитриевич опередил ее:

– Мария Федоровна, вы чай предпочитаете зеленый или черный?

– Я хотела… – смутившись, начала она, но Юрий Дмитриевич не дал ей договорить:

– Разносолов у меня, как вы догадываетесь, нет, но печенье и бутерброды найдутся. Позвольте предложить вам легкий ужин. Время уже позднее, а вы с Ваней, как я понимаю, обедали давно. Пока брюки высохнут, пройдет еще не меньше часа. Так какой чай?

– Все равно. Я в нем мало что понимаю! – махнув рукой, ответила Мария.

– В таком случае я сам выберу! – заявил Юрий Дмитриевич и вышел из комнаты.

Мария услышала, как зашумела вода в кухне, и обескураженно опустилась в кресло. Теперь, оставшись вместе с сыном, она смогла наконец осмотреться. Комната, в которой они находились, показалась ей непривычно большой. Возможно, такое ощущение создавалось оттого, что мебели в ней почти не было. Небольшой столик, на котором разместился ноутбук. Пара удобных кресел. Диван, почему-то стоящий едва ли не посреди комнаты. Две большущие напольные вазы с сухими букетами и огромный экран на стене. Ни ковров, ни шкафов, ничего, только занимающий всю глухую стену стеллаж с книгами да спрятавшиеся по углам колонки акустической системы – вот и все убранство. Ваня, увлеченно терзающий компьютер, даже не поднял головы, когда Мария, оставив кресло, прошлась по комнате, подошла к окну и, отодвинув удивительно изящную штору, выглянула на улицу. Сквозь еще голые ветви деревьев открывался восхитительный вид на реку. Солнце медленно, как бы нехотя опускалось за горизонт. Его уже неяркий свет пронизывал легкие невесомые облачка, создавая удивительную иллюзию чего-то нежного, неземного. В контровом свете ветви деревьев казались угольно-черными. Их четкий, графичный рисунок поражал нереальностью. В сплетении ветвей можно было увидеть и загадочных драконов, и принцессу с букетиком цветов, и мчащихся вдаль всадников. Засмотревшись, Мария даже потеряла счет времени. Всматриваясь в хитросплетение, стараясь увидеть в нем все новые и новые фигуры, знаки, изображения, она не услышала, как вошел Юрий Дмитриевич. Только его голос вернул Марию к действительности.

– Прошу! Сахар я не положил, не знаю, сколько вам нужно, а что касается остального, то, надеюсь, понравится.

Она обернулась и с удивлением обнаружила, что ноутбук уже перекочевал на диван и печально светился в углу. Ваня обеими руками держал бутерброд с восхитительно розовой ветчиной, а на столе красовались три тонкие фарфоровые чашки, такие совершенные, что казались произведением искусства. Тарелка с горячими тостами исходила дразнящим ароматом поджаренного хлеба. Пара других заполнена была той же ветчиной, сыром, какой-то зеленью, тут же стояла вазочка с горкой печенья, масленка, простая стеклянная сахарница, немного дисгармонирующая с остальной посудой, но создающая именно то настроение спонтанности и неожиданности, что не оставляло Марию.

– Присаживайтесь Мария Федоровна, берите пример с Вани! – с улыбкой пригласил Юрий Дмитриевич.