Без права на смерть - [2]

Оставив Эстеллу под увитым розами навесом — она кинется следом, чуть только мужчины отвернутся, — Ингмар с Рафаэлем поднялись на следующую террасу, где были укреплены на треножниках хрустальные чаши, в которых носились стайки золотых рыбок.

Виконт хрипло дышал, держась за бок, его тонкое аристократическое лицо кривилось.

— Больно? — участливо осведомился Ингмар, поддерживая юношу.

— Нет, — откликнулся Рафаэль, но глаза признались: «Зверски». Где-то закричала Лусия — протяжным мелодичным криком, который звенел и играл музыкальными переливами. Поющий Замок ожил, вздохнул плачущим эхом и умолк в ожидании новых песен.

Виконт рванулся было бежать, но пошатнулся и бессильно повис на руках друга.

Голубые, помнящие блеск северных льдов глаза Ингмара обежали террасу. Чем помочь? Ничего нет, кроме воды в чашах с рыбками. Рафаэлю не одолеть и лестничного марша, не то что взобраться на Львиную галерею, — однако Ингмар не может оставить его здесь и мчаться к Лусии, потому что наверх они должны подняться вместе. Потом северянин будет оглушен, а виконт станет биться со Змеем… Рафаэлю не дойти. На кой ляд трижды клятая тварь хватила бедолагу что есть мочи?!

Ингмар усадил юношу на каменную скамью, еще раз огляделся. Ровным счетом ничего: ни целебных растений не выросло, ни врачующего зелья не натекло. Взгляд поймал короткую вспышку — отблеск солнца на шлифованном стекле. Северянин в мыслях крепко выругался: ЭТИ ничем не помогут, что бы ни стряслось.

Снова прозвенел крик Лусии, на минуту оживил Замок. Змей мучает девушку, желая насладиться музыкальными звуками, заставляет кричать. Вчера он так же измывался над Эстеллой. Тупая тварь не догадывается, что проще заставить девушек петь…

Ингмар расстегнул бархатную куртку виконта, затем рубашку, обнажил грудь и правый бок. На месте нижних ребер лиловел большой, мягкий на вид бугор — след от удара Змеевой морды. С такими ранами не живут.

Рафаэль застонал, глянул на Ингмара с горестным удивлением. Происходящее было немыслимо, не предусмотрено, не предназначено. На глазах у всех умирал человек, который не должен умереть, которому положено выручать плененную Змеем возлюбленную.

— Лоцман! — крикнул Ингмар. — Ло-оцма-ан!

По Замку покатилось эхо, и, словно в ответ, опять закричала Лусия — призывно, жалобно. На террасу вихрем взлетела Эстелла, ахнула, увидев виконта.

— Лоцман, Змей тебя сожри! — рявкнул северянин, теряя последнюю надежду. Не может быть, чтобы их защитник отлынивал и прохлаждался в винных погребах, когда идет работа. Лоцмана в Замке нет.

Лусия завизжала, срывая голос, и Поющий Замок отозвался пронзительным эхом. Взревел обиженный Змей, и раздался истошный вопль девушки:

— Лоцман, миленький! Ло-оцман! А-а-а!

— Пой! — прорычал Ингмар, обращаясь к Эстелле. — Пой что хочешь!

Она вдруг нырнула в углубление под скамьей, на которой хрипел умирающий виконт, и выпрямилась с кувшином вина в руках. Ингмар выхватил кувшин, повернулся к Рафаэлю, а Эстелла сцепила руки, прижала к груди — и запела. Прозрачный звук высокого чистого тона поплыл над Замком, наполнил его переходы и закоулки, умножился и зазвенел ответным эхом, умиротворяя Серебряного Змея, отвлекая его от пленницы.

Придерживая Рафаэлю голову, Ингмар поил его целительным напитком. Лицу виконта возвращались краски, дыхание выравнивалось, лиловый бугор на боку опадал, восстанавливалась былая гладкость сильных мышц.

Кувшин с целебным вином мог сотворить только Лоцман, — значит, он всё-таки появился. Слава Богине.

Эстелла продолжала петь. В богатом наряде, с самоцветами в замысловатой прическе, она выглядела красавицей. Благородный лоб, темные прекрасные глаза, тонкий нос, словно выточенный рукой вдохновенного мастера; лицо неожиданно сужалось к маленькому острому подбородку. Рот над треугольничком подбородка казался непомерно большим, однако за нежную улыбку этих свежих губ Ингмар был готов отдать полжизни.

Рафаэль отвел от лица кувшин, выпрямился, ощупал бок.

— Где он шляется? — В агатовых глазах загорелся гнев. В колоннаде опять блеснуло солнце на стекле, затем от колонны отделилась светлая фигура и стала спускаться по боковой лестнице. Эстелла оборвала пение, а кругом зашевелились и начали удаляться еще несколько прежде незаметных фигур в маскировочных комбинезонах.

— Светлоликая, наконец-то! — вздохнула Эстелла, наблюдая их безмолвное движение. — Не знаю, кому как, а мне сегодня под объективами не по себе. — Лусия! — окликнула она. — Цела?

— Сейчас приду! — донесся ответ, и спустя минуту девушка в белом вынырнула из-под резной арки далеко наверху, пробежала по галерее и заторопилась вниз по лестнице. — Великая Богиня, что у вас стряслось?! Уж думала, Змей меня насмерть удавит! А потом Ингмар стал орать как оглашенный, да еще песни всякие, а в сценарии ничего подобного… — Лусия пересекла террасу, подошла к виконту, который возился с пуговицами на рубашке. — Рафаэль, как вы? Больно было? Дайте, помогу. — Она хотела помочь ему застегнуться, но поймала взгляд северянина и смутилась. Щеки залил неудержимый румянец, словно Лусию застигли за каким-то постыдным занятием.