Без права на помилование - [61]

Шла передача. Иван Иванович заглянул в зал, где сидели Аннушка с Мариной. Постоял несколько минут, подперев косяк. Бегали по полю великовозрастные детишки (из акселератов) в гимнастерках-рубашках, в каких они ходят на военное дело. Никакой динамики в игре, ничего интересного в работе кинооператоров. Память не зафиксировала ни одной детали, ни единого штришка. Словом — скука.

А как бы сейчас, в разговоре с Крайневым, пригодились какие-то детали. Вот тебе наглядный пример о пользе знакомств с телевизионными передачами даже по второй (местной) программе! Для оперативного работника нет мелочей. Все — в копилку!

— Виктор Ионович, здравствуйте, — начал Иван Иванович осторожно подбирать «ключи» к сердцу бывшего пограничника. — Я как-то видел передачу: «Зарница», там рассказывалось о девятой школе. Не могли бы вы...

— Не могу! — ответил угрюмо Крайнев. — В девятой школе я уже не работаю. Обратитесь к директору. Извините.

На том разговор и прервался. Трубка в руках Ивана Ивановича запищала. Он глянул на нее и положил на рычажок.

— Ну и тип, — подумал он об отставнике. — Бирюк чертов: «В девятой я уже не работаю, обратитесь к директору».

Иван Иванович позвонил замначу горуправления Бобыреву:

— Михаил Фомич, с каких это пор горуправление начало подсовывать старые и непроверенные сведения, которые в простонародье называются «липой»? Виктор Ионович Крайнев в девятой школе уже не работает — так он мне только что сообщил.

Подполковник Бобырев рассмеялся:

— Так-таки подал заявление! Вчера он лишь шумел по этому поводу... Обидели его... Сто вторая школа — образцово-показательная. Преподавание ведется на английском языке с первого класса. И кому-то надо было, чтобы эта школа выиграла «Зарницу». Может, телевизионщикам, которые делали киносъемки, может, какому-то еще... И девятая школа вынуждена была «проиграть». Полковник-пограничник обиделся за своих учеников. «Они у меня ползают по-пластунски! Они у меня окапываются». Ходил, громил районо, гороно, обещал написать «по поводу безобразий» в Москву...

Иван Иванович вспомнил, как благодатненские мальчишки играли в «казаков-разбойников», а после выхода на экран кинофильма «Чапаев» — в чапаевцев и беляков. До драки дело доходило, — никто не хотел быть «беляком». Как же: чапаевцы должны победить! Подбирали в «беляки» малышню и слабачков. Как те ни старались, но проигрывали. Сколько было реву, обид, яростной жажды «отомстить». И возникали на этой почве деревенские драки, расцветала мальчишечья междоусобица.

«Колючий мужик», — подумал Иван Иванович о Крайневе, теперь уже с невольным уважением. — И, похоже, принципиальный. Но почему, в таком случае, он купил ворованный телевизор? Видимо, не у случайного человека, а у того, кого хорошо знал».

Иван Иванович отправился к Крайневу в гости. Без предупреждения.

Тема беседы — ясна: о проигрыше. Ну и, само собою, как бы, между прочим, о покупке телевизора.

Предугадывая характер разговора, Иван Иванович заскочил домой. Хотел надеть ордена и медали: орден Отечественной войны, орден Славы, медаль «За отвагу», ну и юбилейные, к случаю... Но в последний момент все же решил, что это слишком... Главное в подобных вопросах — знать меру, не перебарщивать. «Колодки — в самый раз: скромно и наглядно».

Наверно, Иван Иванович рассчитал правильно. Дверь открыл высокий, бритый «под Котовского», лобастый человек и, увидев перед собой майора милиции, невольно покосился на четыре ряда тройных колодок, — отказать такому гостю в уважении он не мог.

— Виктор Ионович, здравствуйте, — поприветствовал Иван Иванович хозяина, одетого по-домашнему в спортивный костюм. — Я к вам по одному щепетильному делу; майор милиции Орач. — И, пожимая широкую в ладони, сильную руку, уточнил:— Иван Иванович, — предлагая тем самым Крайневу самому сделать выбор, как им обращаться друг к другу: по званию или по имени-отчеству.

Отслужив четверть века на границе, полковник и в отставке оставался военным человеком.

— Слушаю вас, майор, — сказал он, когда они вошли в комнату, главной достопримечательностью которой был кабинетный гарнитур финской работы и огромный цветной телевизор, накрытый накидкой под цвет обоев.

«Родненький!» — невольно обрадовался Иван Иванович.

— Я расследую небольшое дело... В одном учреждении забыли закрыть на ночь форточку. Утром пришли: сейф — в туалете, взломан с помощью тяжелого шахтерского молотка и зубила. В сейфе денег не держали — лишь документы да личные дела. Но на сей раз, бухгалтер оставила в нем свою зарплату — 73 рубля. Грабители деньги забрали, документы привели в негодность. Есть предположение, что к этому делу имеют отношение ученики одной из трех школ: шестьдесят седьмой, сто второй или девятой. Мне вас рекомендовали, как человека, который может дать... ну, если так можно выразиться, характеристику оперативной обстановки в девятой школе.

Крайнев был высок, худ и суров: все время хмурился.

— Это вы мне звонили? — спросил он баском.

— Я, — подтвердил Иван Иванович.

— Я же, майор, сказал вам: в школе больше не работаю.

— Со вчерашнего дня, — уточнил Иван Иванович. — Но события имели место раньше, накануне «Зарницы». И потом, я к вам обращаюсь не как к учителю школы, а как к человеку, который знает детей.