Без права на покой [Рассказы о милиции] - [36]

Если успел — хорошо, если нет — придется рассчиты­вать только на себя. А в том, что противник готовится к решающей схватке, Александр Филимонович не сомне­вался. Лишь одно неизвестно какой способ борьбы предложит он.

—  А че-е-ерт! — донеслось внезапно с озера. Вслед за тем раздался тяжелый всплеск упавшего в воду тела.

Винокуров поднял голову. Приблизительно метрах в ста от берега барахтался в воде Ломанский. Пере­вернувшийся и наполовину затонувший челн отдалялся от него. Выпучив глаза, директор взмахивал руками, словно искал невидимую опору в воздухе. Голова его чем-то напоминала сейчас поплавок удочки, на крючок которой села крупная рыбина. «Поплавок» рывками погружался в глубину, чтобы через некоторое время появиться на виду.

«Вот это номер, — как-то безотчетно подумалось Винокурову. — Хитрит, поди, гад. А если утонет, отвечай тогда».

Сбросив с себя ботинки и пиджак, старшина бросился в озеро. Холодная вода обожгла и тут же стянула грудь обручем. Задыхаясь от напряжения, Винокуров подплыл к Лома некому. Хотел было поддержать его за плечи, но тот вдруг перестал пускать пузыри и угрожающе-спокойно, будто находился у себя в кабинете, спросил:

—  Ну что, выследил?

— Держитесь, Николай Юрьевич, — как бы не расслы­шав, отвечал ему запыхавшийся инспектор. — Я вам помогу!..

—  Наследил, говорю, сволочь! — повысил голос Ло­манский. — И кого хотел вокруг пальца обвести! — с этим возгласом он ударил старшину кулаком по темени.

Хотя вода ослабила удар, в мозгу вспыхнуло багрово- красным. Винокуров скрылся под водой. Сознания он не потерял, потому что успел отклониться в сторону. Но пусть враг ошибается на этот счет.

Секунд через десять-пятнадцать старшина вынырнул и, сделав вид, что обессилел, захлебывается, крикнул:

— Тону-у!... Помогите-е!.. То-о!..

Удар ногой на этот раз пришелся в солнечное сплетение.

Винокуров поперхнулся и опять ушел вглубь. Ощутил пятками ил, резкую ломоту в мышцах. На дне озера били ключи, вот откуда этот колодезный холод. Оттолкнувшись, помогая себе руками, устремился наверх. «Побаловались и хватит», — подумалось ему.

Первое, что увидел старшина, выбравшись на по­верхность, — радужно бьющие в глаза лучи солнца и стремительной тенью пробивающуюся через них мо­торку. Смахнув ладонью воду с лица, всмотрелся пристальней — так и есть: за рулем Шалдаев. Не подвел надежда-участковый! Успел забрать записку. За ночь добрался до озера, схоронился в камышах, ждал своей минуты.

...Осознав, что раскрыл себя, бывший сподвижник Степана Бендеры почернел от ненависти и отчаяния. С рычанием ухватился за борт теряющей ход лодки, попытался опрокинуть ее. Но Шалдаев, не применяя силы, легонько «вразумил» его тяжелым веслом. Подоспевший Винокуров подхватил обмякшее тело, и вдвоем они отбуксировали Ломанского к берегу.

Александр Филимонович наклоняется, сре­зает пристроившееся на пеньке возле муравейника семейство опят, кладет в полиэтиленовый пакет. Темно- синие тучи, отороченные поверху беловатой каемкой, заволакивают небо. Не иначе, быть ливню. По тому, как мозжили простуженные ноги, он это с утра чувствовал. Прапорщик еще раз окинул взглядом небо и по знакомой тропке направился домой. Военный городок был непода­леку, в каких-нибудь пятнадцати минутах ходьбы.

Над головой, в меднолистной кроне дуба точно кто выстрелил из духового ружья: па-а-ак! Это расстались с материнской веткой созревшие желуди. С дробным топотком упали они на землю. Там им теперь лежать долго. До поры, пока не выбросят навстречу солнцу, дождю и ветру новые побеги.

«Окончание любой, даже очень большой работы, — глядя на желуди, размышляет Винокуров, — всегда означает в жизни начало новой, не менее интересной и трудной...»

Хорошо думается в прибранном золотой осенью лесу. Где-то, сразу и не разберешь где, слышен негромкий, с тонким стеклышком в тоне, звук редко падающих капель. Винокуров знает: это в глубине оврага, из-под толщи потемневшей от времени известковой плиты пробивается наружу родник. Он еще так мал, что среди собратьев своих напоминает ребенка, который учится ходить. Однако малыш упорен. В метре ниже себя он сумел уже выбить в камне просторную чашу.

До краев наполненная прозрачной влагой, с годами она становится все обширнее, глубже. Чувствуется, там, в земных недрах, отделенная от солнечного света многометровой преградой, накапливается, живет, волну­ется и действует неизбывная сила воды. Недаром вокруг, по склонам оврага, поднялся густой лес. Деревья знают, где им расти. Дайте срок, и родничок-капелька, охраняе­мый этой зеленой чащей, станет причиной рождения еще одного голосистого ручья.

А тот, конечно, не будет сиднем сидеть. Оглядится, окрепнет в родных пределах и захочет узнать, что же там, дальше? Пустится в путь. Неугомонной молодой энергией поделится в дальней дороге с другими ручьями. Вместе они доберутся до цели. толикой своею подкрепят неспешную спокойную мощь матери Волги. С тихой благодарностью примет она эту помощь. Потому что сама берет начало из родника и не забывает об этом.

Наталья резким движением задернула окон­ную штору. Она не могла больше смотреть на уныло моросящий дождь, на мутные лужи и голые, как будто ободранные неимоверных размеров граблями, деревья.