— Да.
— Больных отсюда эвакуировали в числе первых, при этом начинали именно с тяжёлых, странно, что забыли вас. Может быть, вы были нетранспортабельны?
— Если бы всё было так плохо, вряд ли бы я смог потом очнуться, — я попытался рассуждать логически, — была травма головы, потеря памяти, но в целом я чувствую себя здоровым.
— Позвольте спросить, а откуда вы знаете своё имя?
— Мне его другие люди сказали, сам я ничего про себя не помню.
— Печально, остаётся только вам искренне посочувствовать, есть у каждого человека такие моменты в жизни, который он хотел бы забыть, но полностью потерять себя — это слишком.
— Чем планируете заняться? — я решил сменить тему.
— Сложно сказать, — он пожал плечами, — в больнице сидеть долго не получится, запасы еды уже подходят к концу. Думаю примкнуть к одной из группировок, надо полагать, что в экстремальных условиях люди, вроде меня, обладающие медицинскими познаниями, будут в цене. Хотя, не факт, что это надолго отсрочит смерть, очень может быть, что скоро здесь уже и не будет нормальных людей.
— Киборги?
— Совершенно верно, — он, наконец-то, выпил коньяк и, закусив печеньем, продолжил, — каждый день ловят людей и волокут в центр, да и сами люди начали уже вполне успешно убивать друг друга, а ведь ещё даже голод не наступил.
— Что думаете по поводу киборгов? Вы ведь врач.
— Знаете, у меня есть своё мнение, — он оживился, то ли коньяк начал действовать, то ли просто почуял любимую тему, — так уж получилось, что в мои руки попали два таких экземпляра, так я не поленился их отволочь к себе и вскрыть.
— И что показало вскрытие? — мне стало интересно.
— Вот, — он извлёк из кармана халата непонятную штуку, размером со спичечный коробок, — вот это делает человека тем самым киборгом. Всё остальное от лукавого. Можно как угодно нашпиговать тело железом, но без этого он не станет другим. Кроме того, операции они проводят просто чудовищно, даже я трупы зашиваю аккуратнее, видимо, не считают нужным.
— А что это? — спросил я, разглядывая непонятный предмет в свете фонаря, — такое чувство, что он живой.
— Причём, заметьте, это не металл, не пластмасса, не резина, не керамика, что-то другое, органика, да, но странная.
— И? — нетерпеливо спросил я, — давайте уже, выкладывайте свою теорию, мне очень интересно послушать.
Он опрокинул вторую порцию коньяка и начал рассказывать:
— Исходя из результатов вскрытия, а также личных наблюдений за киборгами и дронами, я сделал вывод, что вот это, — он указал на имплант, извлечённый из головы киборга, — и есть пришелец.
— Не понял.
— Его личность хранится здесь, а тело он может подбирать любое, или вообще обходиться без такового, уверен, что внутри у дронов стоит точно такая же штука.
— Знаете, — сказал я, немного подумав, — очень может быть, что всё именно так и обстоит, этим объясняется странное отсутствие коммуникации между разными дронами, каждый из них — отдельное существо, и ни к какой системе они не привязаны.
— И ещё, — добавил он, — есть у меня вполне обоснованная уверенность, что эти самые пришельцы в очень плохом положении.
— На чём основано? — с интересом спросил я, разливая коньяк по кружкам.
— Сами посудите, они на единственном корабле, перемещаться по планете не могут, только вяло огрызаются на атаки людей и стремятся как можно большему количеству вставить эти чипы. Какой может быть вывод?
— Их мало. То есть, живых мало, а вот этих, — я кивнул на чип, — много.
— Именно, — воскликнул он, — то есть, мы имеем дело с чем-то, похожим на спасательный корабль, который, допустим, покинул свою гибнущую планету, увозя с собой как можно больше своих граждан, пусть и в бестелесном виде. Здесь, у нас, они пытаются снова обрести тела и быть уже людьми, пусть и специфическими.
— Или роботами, — добавил я.
— Или роботами, но, как вы понимаете, количество дронов у них ограничено, и новых они производить не могут. В итоге мы имеем группу пришельцев, стоящую на краю гибели. Людям осталось только добить их.
— Знать бы ещё, как это сделать.
— Да, их техническое превосходство сказывается, шутка ли, пережили ядерный взрыв, более того, частично ликвидировали его последствия. Вы, например, знаете, что уровень радиации в городе ненамного превышает норму, и это после ядерного взрыва? Притом, что дезактивацией территории никто не заморачивался.
— Догадываюсь, раз уж шерсть не вылезла, — я взял бутылку и налил по последней.
— Думаю, следует действовать самыми простыми средствами, что-то, вроде диверсионной группы, которая смогла бы пройти на корабль и взорвать его, пусть даже смертники. Ну, или стоит вспомнить Герберта нашего Уэллса, применить биологическое оружие, может сработать.
— Что же, — ответил я ему, — в целом, картина ясна, осталось только доработать. Я расскажу о ваших соображениях одному большому начальнику, пусть он думает, у него голова большая.
С этими словами я потушил фонарик и откинулся в кресле, спать не хотелось, но отдохнуть желательно, завтра будет трудный день.
Под утро я, кажется, всё же задремал. Когда открыл глаза, было уже светло. Спешно собрался, прихватив из вещей только пистолет с запасными патронами и обоймой.
