Без объявления войны - [20]
— Легли на курс.
Крикун наконец закурил. Он съежился и зарылся в шинель.
Затемненный город кажется незнакомым и совсем необычным. Лунный бульвар, лунные улицы и... только патрули да разъезды конной милиции..
На рассвете по гранитным глыбам, разбросанным вдоль дороги, узнаю Коростышев. Басит под колесами мост. Внизу вьется Тетерев. Его берега скалисты и круты.
— Что там такое? Вы ничего не слышите? — спросонья спрашивает Крикун.
— Воздушная тревога, — невозмутимо отвечает Хозе.
Где-то возникла пробка, и наша редакционная колонна останавливается. Машины усиленно сигналят.
— В укрытие! — кричит Урий Павлович, сбрасывая шинель.
Мы выскакиваем из «эмки». Слишком поздно искать убежище. С моста в Тетерев не прыгнешь: высота солидная — дух захватывает. А в небе свистит немецкий самолет. Ои скользит над шоссе, идет прямо на мост. Все ближе, ближе — длинная, тощая, пепельно-желтая змея. Жалом кажется красный кок винта. «Мессершмитт»! Идет на бреющем. Вот он чуть вздрогнул. Сейчас полоснет пулеметной очередью.
Я чувствую противную сухость во рту, жар печет губы. А «мессер», посвистывая, проносится над мостом и, не открывая огня, уходит.
— Ах ты, проклятый свистун. Как напугал... Так незаметно, по-воровски подкрался. — Урий Павлович поправляет съехавшую на затылок фуражку. В машине он удивляется: — Собственно говоря, почему он не стрелял?
— Это не охотник, а разведчик. В глубоком тылу он не обстреливает, больше высматривает.
— Пожалуй, вы правы, — соглашается со мной Крикун и снова зарывается в шинель.
На горизонте Житомир. Вблизи шоссе на топком лугу свежие бомбовые воронки. Они настораживают. Круглые, черные ямы с болотной водой напоминают котлы, в которых застыла смола.
На станции — скопление составов, и там, без устали посвистывая, пыхтят маневровые паровозы. Улицы, в большинстве застроенные одноэтажными домами, только начали оживать. На траве, на кустах и на клумбах — плотная серая пыль. Мостовая в темных масляных пятнах — прошли танковые колонны и оставили свой след.
За городом солнце припекает все сильней и сильней. В степи жара и удушливая пыль. Обгоняем обозы — тылы каких-то частей, а потом долго стоим возле железнодорожного переезда, ждем, пока уберут с пути поврежденные бомбежкой вагоны.
За Винницей короткий привал. Экономный и прижимистый Лерман выдаст на редкость скудный сухой паек. На все протесты, не повышая голоса, твердит:
— Ты наркомовскую норму знаешь? Получай положенное. Никто из сотрудников редакции точно не знает «наркомовской нормы», и Лерман легко выходит из словесной перепалки победителем.
Полковой комиссар Иван Иванович Мышанский разговаривает с подчиненными резко. График движения нарушен. Под угрозой своевременный выход газеты. Редактор бросает колкие слова водителям. Но что они могут поделать? На железнодорожных переездах пробки, пробки и пробки. Вот и крути баранку, попробуй проскочить забитые вагонами полустанки. А впереди еще больше двухсот километров пути, и легко можно попасть под бомбежку. Редактор принимает решение: легковые автомобили выстраиваются в отдельную колонну. Медлительные, тормозящие движение грузовики образуют второй эшелон, меня назначают командиром головной машины.
Легковушки вихрят пыль и уходят. Я сажусь в кабину грузовика. Его водитель Иван Индык — могучий медлительный детина. Покончив с бутербродом, он включает мотор и принимается в пути за пшеничные сухари. Индык способен умолоть кольцо колбасы, а потом с невинным видом спросить у старшины Богарчука:
— А где моя порция?
Всматриваюсь в небо. Оно пока чистое. Прислушиваюсь. Нет, самолетов не слышно. На зубах запасливого Индыка похрустывают и похрустывают сухари. Течет и рябит вымощенная булыжником дорога. Все спокойно. Постепенно напряжение спадает.
Глубокой ночью въезжаем в Тернополь. Водителям город знаком, и вскоре на его западной окраине находим редакционный поезд. Попыхивает движок, мерно работает ротация, по насыпи прохаживаются патрули. Здравствуй, фронтовая редакционная жизнь!
Кабинет редактора находится в купе плоскопечатного цеха. Захожу и докладываю о прибытии второго эшелона.
— Можете отдыхать, — бросает Мышанский, не отрываясь от газетной полосы, пахнущей свежей типографской краской.
Иду в спальный вагон — жаровня. В мягком купе духота. Младший политрук Владимир Буртаков, спускаясь с верхней полки, ворчит:
— К дьяволу эту баню, пойду спать в другое место.
Вслед за Буртаковым я тоже покидаю спальный вагон.
Спускаюсь с железнодорожной насыпи и от караульного начальника узнаю: в распоряжении редакции есть еще домик и клуня. Ночь теплая, лунная и пока тихая. Деревянный домик стоит на отшибе. Он окружён хлебами. В саду нахожу клуню. Боже, все луговые цветы и травы подарили ей свой аромат. Просто не верится: почему же никого не прельстило молодое пахучее сено?! Зарываюсь поглубже, и кажется — пью душистый чай, еще глубже, глубже — какие-то сухие цветики пахнут медом. После пыльной дороги не могу надышаться настоем степных трав. Сквозь сон слышу короткие автоматные очереди, пистолетный выстрел, чей-то крик:
— Стой, стой!
И все смолкает.
Просыпаюсь от шелеста и хруста. Кто-то разбрасывает надо мной сено. Крикун.
В новом романе Виктора Кондратенко рассказывается о беспримерных подвигах советских воинов в первый период Великой Отечественной войны, о крушении планов гитлеровского вермахта и разгроме немцев под Москвой.
В повествовании о грандиозной битве на Днепре в центре внимания писателя оказался образ прославленного советского полководца Николая Федоровича Ватутина. Однако перед нами встает обаятельный живой человек с присущими ему болями, сомнениями, тревогами. Ибо бывший фронтовик В. Кондратенко, лично знавший Ватутина, поставил перед собой цель не сочинить слащавый панегирик освободителю столицы Украины, а создать глубоко психологический портрет советского военачальника младшей генерации.«Каким же путем развить атаку и протаранить дьявольскую полосу обороны с ее укрепленными высотками, траншеями, бетонными колпаками и заминированными лесными завалами? — мучительно размышлял командующий фронтом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.