Без Надежды - [54]

– Свет, не юродствуй.

– Хорошо, не юродствую. Одним словом, из того, что в одной из квартир, действительно, проживает некий Владимир Владимирович Муха, консьерж никакого секрета не делал. И даже выложил мне, что напротив подъезда стоит серебристый «Форд Фокус», на котором этот Муха ездит. Все замечательно! Тут бы мне и свалить. Но этот мудак, который консьерж, вдруг взял от усердия да и связался с прокуроришкой по домофону: «Владимир Владимирович, здесь Вами интересуется симпатичная девушка». И протягивает мне трубку: «Разговаривайте». – Конфетка сокрушенно развела руками.

– И о чем ты с ним разговаривала?

– Денис, честное слово, я ничего не успела придумать. Это уже потом поняла, что спорола косяк, а тогда ляпнула первое, что пришло в голову: «Владимир Владимирович, я здесь лишь для того, чтобы передать Вам привет от Разина Константина. Заверить, что он про Вас не забыл. И скоро встретится с Вами».

– Что Муха ответил?

– Он промолчал. Я вернула трубку консьержу, сказала: «Спасибо» и поспешила свалить. – Конфетка затушила в пепельнице недокуренную сигарету и подняла на меня виноватый взгляд. – Денис, мне очень жаль. Но такая уж я неуклюжая. За что ни возьмусь, сразу все встает раком. Вот и сейчас. Повезло дуре, пересеклась случайно с этим Мухой, так надо же было сразу все испортачить!

– Все нормально, малышка, – вздохнул я. – Бывает. Оно, может, даже и к лучшему, что ты поставила на измены этого гада. Не раздевайся, сейчас едем, покажешь подъезд, где он живет. Надеюсь, свалить еще не успел.

И я, на ходу скидывая с плеч тесный Светкин халатик, поспешил в комнату натягивать джинсы и свитер.

***

Конфетка была ой как не права, заподозрив меня в том, что я мог остыть и оставить в покое исковеркавшего мне жизнь прокурора! Ничего подобного!!! Просто последнее время были дела поважнее, но тот вопрос, что у меня остается еще один невыплаченный должок – прокурор, я всегда держал на контроле. И лишь дожидался лучших времен, когда хоть чуть-чуть разгребу вокруг себя завалы проблем, и у меня появится возможность вновь заняться поисками Мухи.

И вдруг судьба, весьма благосклонная ко мне в последнее время, преподносит такой бесценный подарок – буквально на блюдечке подает пса прокуроришку, и теперь не надо тратить время на выяснение того, где он сейчас обитает.

Если б еще при этом не засветилась Конфетка! Если бы не растерялась, когда этот проклятый консьерж предложил ей пообщаться с прокурором по домофону. Ведь всего-навсего надо было банально ответить: «Извините, но мне сейчас сказать ему нечего» и быстренько делать из этой парадной ноги.

Предположим, что после этого Муха и начал бы ломать голову над вопросом: «Что за девушка могла меня разыскивать, а потом отказаться со мной разговаривать?» Предположим, он бы насторожился. Но не настолько, как сейчас, когда понял, что мне известно, где он сейчас обитает. Не настолько, чтобы снова начать гаситься от моей мести по каким-нибудь глухим уголкам, как делал это год назад. А в том, что именно так и произойдет, я даже не сомневался. И, кроме того, был совершенно уверен в том, что побежит Муха сразу, потратив лишь минимум времени на то, чтобы собрать на скорую руку пожитки.

А поэтому очень спешил, надеясь перехватить его, как только он выйдет на улицу. И не прошло, по Светкиным расчетам, и часа с того момента, когда она ляпнула прокурору насчет того, что я про него не забыл, как красная «девятка» уже стояла метрах в восьмидесяти от мухинского дома в таком месте, откуда отлично просматривался подъезд. Конфетка молчаливо сидела за рулем, я держал на коленях «Призматик», в любой момент готовый приникнуть к его окулярам. Но бинокль мне так и не понадобился. И без него было видно, что все, кто выходил из подъезда, на Муху не походили и близко.

– Чего будешь делать, если все же увидишь его? – прервала затянувшееся молчание Конфетка и щелкнула зажигалкой. Свет от синеватого огонька «Живанши» эффектно очертил ее профиль.

– Не знаю, – прошептал я.

– Сразу же наезжать на него стремно. Спалимся почти наверняка. Будь я на его месте, – принялась рассуждать Света, крутя в пальцах зажженную сигарету, – так первым делом позвонила бы своим дружкам-мусорам. И если бы все же собралась выйти из дому, так попросила бы их быть рядом. И повязать тебя, как только ты проявишься на горизонте. Я даже спецом бы вылезла сейчас наружу, чтобы выманить тебя на засаду.

– Муха не ты, – ухмыльнулся я. – Может быть, он сейчас боится, что я могу подстрелить его из снайперской винтовки с какой-нибудь крыши.

– Нехило. Если он, и правда, так может подумать, то тогда… – Света замялась, не смогла сразу подобрать подходящих слов. – Тогда… У страха глаза велики. Все можно подумать. Тем более, если дело касается Мухи. Ведь он далеко не супермен. И не отморозок. Обычный среднестатистический россиянин.

– Россиянин… – не удержался я от саркастической ухмылки. – Да если бы большинство россиян были подобными негодяями, Россия давно пожрала бы саму себя…

– Что она и делает, начиная еще с начала прошлого века.

– …Но таких, как Муха, слава всевышнему, пока единицы, – продолжал я, не обращая внимания на Конфеткино замечание. – А чтобы не расплодились, их надо вычислять и давить. Что я и делаю. Я волк, Света. Я санитар, только не леса, а нашего ущербного социума!