Без компромиссов - [14]

Мы пришли не к главному входу в подземный бункер похожий в плане на снежинку, над которым возвышалось ещё тридцать метров известняка, а не доходя до него сотню метров. Это была небольшая вертолётная площадка, накрытая маскировочной сетью. Чтобы взлететь с неё, требовалось повалить взрывом шесть деревьев и потому они были заранее заминированы. Поднявшись на вертолётную площадку, мы остановились посередине неё, перед тяжелыми стальными, раздвигающимися воротами. Доблестные воины, сопровождавшие нас и дожидавшиеся наверху, приободрились и даже радостно заулыбались. Ещё бы, все муты остались внизу, а раз так то ничто не мешало им расстрелять нас из гранатомётов. Чтобы они не слишком радовались, я громко сказал:

– Придурки, даже не думайте о своих гранатомётах. Вы не успеете ими воспользоваться. Вторая акустическая атака будет такой, что здесь, наверху, мало кто останется в живых. Поэтому стойте по стойке смирно и ждите, когда вам прикажут разойтись по норам.

Настроение у чуть ли уже не двух взводов военной полиции снова испортилось. Про мои голосовые связки в корпусе были наслышаны, но никто не знал толком, как «громко» я могу орать в двух противоположных диапазонах сразу. От главного входа прибежал связист с полевым телефоном и испуганно протянул мне телефонную трубку:

– Господин генерал на связи, старший сержант Бор.

С сомнением посмотрев на свою руку, она была великовата для трубки, я усмехнулся. Василёк, громко засопев, лёг на живот, а Мак, жестом потребовав трубку, взял её двумя пальцами:

– Господин генерал, с вами говорит вместо старшего сержанта Бора его переводчик, сержант Мак Вереск. Не валяйте дурака, немедленно явитесь на вертолётную площадку, чтобы вступить в переговоры с парламентёром вооруженных сил мутов, но сначала прикажите своим овчаркам покинуть вершину холма. – секунд через тридцать он бросил трубку связисту – Лют, генерал сейчас явится.

Это уже было неплохо. Хотя бы один чистый сообразил, что муты не шутят. Василёк быстро, но осторожно, чтобы не проломить толстые железобетонный плиты, которые привезли с какого-то аэродрома, поднялся на ноги. Дождь закончился и подул ветерок, но небо было затянуто тучами, хотя облачность сделалась выше. Скорее всего завтра утром выглянет солнце. Было полдесятого вечера и нам всем ужасно хотелось спать. Муня, который сразу же, как только генерал взял в руки трубку телефонного аппарата доисторической конструкции, по моей наводке, я же вижу электрические провода, как молнии в небе, на скорую руку просканировал мысли генерала, всё же решившего выйти к нам из бункера, предупредил меня:

– Лют, ты этого парня колом из армии не вышибешь. И не одного его, между прочим. Думаю, что в нашем Генштабе всё же недооценили чистых. Они, оказывается, все силы бросили на создание оружия возмездия и только поэтому держат нас в чёрном теле. В общем хотят возродить старушку «Сатану» и, как я понял, здорово в этом преуспели. Термоядерные боеголовки у них уже есть. Давай, начинай переговоры, а мы с Бибой свяжемся с Профессором и введём его в курс дела. Похоже, что тебе придётся по ходу не просто корректировать, а перекраивать все планы, разработанные нашими генералами.

Своим открытием Василёк просто убил меня насмерть. До этого дня за все восемь лет и два месяца службы, а точнее мучений, в армии чистых нам ни разу не удалось приблизиться хотя бы на километр ни к одному старшему офицеру, не говоря уже о генералах. Вот так она у них была устроена. Всех офицеров, начиная с подполковника и выше, совершенно не волновало, что творится за пределами их штабов. Для этого у них имелись майоры, через которых они спускали вниз приказы командования. Да мы и майоров видели не часто, пока нашим комбатом не стал майор Перебор. Тот хотя бы интересовался, в каких условиях мы живём и чем питаемся. Таким же образом обстояло дело и со всеми другими нашими коллегами из корпуса военной разведки и поэтому наш Генштаб действовал практически вслепую.

Вот такой вот вышел пердимонокль, как любит говорить Профессор в тех случаях, когда жизнь ставила перед ним трудноразрешимую задачу. Мы хорошо знали, чем живут ловеки, с которыми контактировали по всем вопросам. Знали, что представляют из себя младшие офицеры из разряда чистых людей, но не имели никакого представления о том, что твориться в их городах и особенно в их властных кругах, хотя кое-какие слухи до нас всё же доходили. В частности мы знали, что чистые и даже ловеки всё-таки иногда слушают радиопередачи пиндосов, призывающие их покончить с мутами и тогда война закончится. Для того, чтобы слушать подрывные пропагандистские изыски пиндосов, мне даже не нужно было иметь радиоприёмник, за который можно было запросто угодить на каторгу. Слушая их передачи, я порой диву давался, до чего же они самоуверенные типы и как беспардонно врут. Наши чистые тоже были не подарок, но их контрразведка всё же свирепствовала, когда дело доходило до пресечения вражеской пропаганды. Так что хоть это немного радовало.

Наконец к нам подъехал на открытом тоннельном электроджипе генерал-майор Верзилин. В отличие от Князя, он был одет в потрёпанный, латанный перелатанный полевой мундир, причём штаны у него были чёрными, солдатскими, а генеральский китель цвета хаки. У меня от такого его прикида и вовсе глаза на лоб полезли. Генералу Верзилину было на вид лет сорок пять. Немного выше среднего роста, кряжистый и широкоплечий, фигурой он был схож со мной и Ирисом. Лицо у него было бледным, он же годами не видел солнца, но вид бодрый, хотя и настороженно-сосредоточенный. Особого страха он не испытывал, но был очень обеспокоен сигналом Алая заря и даже более того, уже знал о том, что муты могут поднять мятеж. Именно это его волновало более всего. Он не знал, насколько всё серьёзно, но подозревал, что их дела плохи. Приказав водителю остановить джип в пятнадцати метрах от нас, он вышел из машины и приказал: