Без души - [28]

Как же все сложно.

Знаете, если вы решили сделать нечто, что может натолкнуть вас на муки совести, делайте это сразу, а не раздумывайте. Иначе, чем больше у вас будет времени, тем сильнее сомненья подточат вашу решимость, и в результате вы просто перегорите. Я лишен чувств: жалости, прощения — это недоступно для меня. И муки совести мне не страшны. Теперь я даже не могу назвать себя человеком. Но ведь раньше я был им. Ещё помню, как это. Не могу не задаваться этими глупыми и пафосными на первый взгляд вопросами. Ведь и до меня, люди спорили сами с собой на эти темы. И после меня придут другие. Каждый выберет свой ответ. Возможно, что‑то мне подскажет, как поступить?

В их глазах я вижу боль. День за днем я пытаюсь нарисовать друзей такими, какими я их запомнил в тот, последний день. Страх, паника, злость, искривленные ужасом отвратительные лица. Не получается. Я хочу почувствовать ту ненависть, что сжигала меня, то отчаянье, но не выходит. Или хотя бы сделать их какими увидел в первый раз. Прекрасными видениями, сошедшими со страниц сказки. Вспомнить их улыбки, морщинки искренней радости вокруг ярких глаз. Но всё равно, раз за разом с плотных листов на меня смотрит боль. И боль не моя. В ней нет той загнанности, которую я видел в отраженье грязных луж на каменных плитах пола. В ней нет безумия. Эта боль раскаянья и понимания. Словно они просят у меня прощения за то, что сделали. Словно хотят, чтобы им отомстили.

Но я не могу их простить. Только думать. Снова задавать себе дурацкие вопросы. Да, я лишен чувств, но сомнение пытается подточить мою решимость. И первое, что я заставлю себя сделать — избавлюсь от него, чтобы не забивать голову нытьём… у меня найдутся дела важнее этой глупости.

Когда мы, наконец, вернулись домой, точнее, возвратились только мы с братом, мама с папой, закинув нас в квартиру, умчались в супермаркет за едой, в первую очередь у нас завязался небольшой спор на тему "кто первый в душ?". Победил я, отправив брата на кухню делать прохладительные коктейли. Странно, но рядом с семьей я чувствую себя почти живым. Когда меня оставляют одного в пустой квартире, я медленно начинаю погружаться в Бездну. Знакомое холодное безумие. Я знаю, что оттуда выхода уже не будет. Но рядом с братцем я заставляю себя язвить, вспоминать старые шутки. Рядом с родителями учусь улыбаться, чтобы они верили, что все теперь замечательно. Это хорошо. Я дал им шанс и пытаюсь подарить шанс себе. Хотя не уверен, что он мне нужен.

Ради того, чтобы освежиться, пришлось включить холодную воду. Тело свело судорогой, как только я вспомнил, что надсмотрщики, издеваясь, на коротких прогулках сталкивали заключенных с берега в воды Ледяного океана. Тех, кто выдерживал в воде, которая не замерзала только из‑за магии, больше пяти минут, спасали. Остальных так и оставляли в объятьях холодных волн.

Я продержался.

И как же потом об этом жалел!

Когда‑то:

— Смотрите‑ка, эта тварь ещё жива! — довольный гогот, и тут же бок пронзает острая боль: бить надсмотрщики умеют прекрасно.

— Может быть, снова его туда кинем? — визгливый высокий голос перекрывает грубый смех остальных.

— Зачем? — равнодушный ответ. — Посмотри, у него кровь носом пошла. Закинем обратно в камеру. Интересно, как он долго протянет?

— Но ведь, — визгливый голос снова пытается что‑то досказать, но тихий успевает закончить фразу:

— А лекарю об этом ублюдке знать не обязательно, — снова удар.

Внутри отвратительно хрустит. Кровь идёт уже горлом…

Сейчас:

— Серёж! Ты решил утопиться?! — взволнованный голос брата заставил помотать головой. С трудом выбрался из липких, холодных мыслей. Я свернулся в ванной в позе эмбриона и мелко дрожал, словно только что не просто вспомнил тот жуткий день, но и снова все пережил. Дотянувшись рукой до переключателей, с силой дернул горячую воду и только ошпарившись, понял, что могу встать.

— Конечно, всегда мечтал именно так закончить свою жизнь. Хочешь побыть зрителем?

— Вот ещё.

— Тогда принеси полотенце.

Потом мы снова устроились на кухне. Леша сел прямо на стол, болтая ногами, как маленький. Его бокал был уже ополовинен. Видимо, ожидая меня, времени даром брат не терял. Я глотнул из своего бокала и поморщился. Напиток был удивительно вкусным, но холод снова заставил дремлющую внутри Бездну очнуться от воспоминаний. Но коктейль я всё‑таки допил. И даже спросил: нет ли добавки. Так проще всего: заставлять себя делать именно то, что не хочешь. Точнее, в моём исполнении, что не хотел бы.

Однако что же решить? Сегодня вечером я должен дать точный и четко сформулированный ответ на вопрос, как я собираюсь прожить эти два года. Я не пойду учиться. Мне нечего там делать. Я не стану супергероем, не примерю заново шкуру спасителя. И тратить драгоценные крупицы времени на то, чтобы попробовать просто жить — бессмысленно и нерационально. Спасибо за шанс, но нет. Хватит. Когда‑то я уже был добрым мальчиком Серёжей. Достаточно.

Покачав головой, я вырвался из плена мыслей. Брата на кухне не было, зато в душе слышался плеск воды. Отлично. Я налил простой воды в опустевший бокал, который продолжал сжимать все это время, и подошел к окну. Как давно я любил наблюдать отсюда за разными, такими маленькими и смешными людьми? И всё мне казалось красивым и правильным. Живым. Но теперь…