Без царя в голове - [32]

Мне доводилось видеть различные непристойные снимки, но такое попало на мои глаза впервые. На верхней фотографии среди толпы абсолютно голых девах, гогоча во весь рот, стоял Георгий Евгеньевич Миронов. Остальные снимки были ничуть не лучше. Они просто не поддавались какому-либо описанию.

И у Павла Сергеевича, и у меня просто свело челюсти, мы были не в состоянии произнести ни единого слова. Наконец я немного очнулась, сунула эту гадость назад в пакет и быстро завернула его. Любоваться на подобное не было ни малейшего желания.

Практически молча мы оба вышли из дачи и, сев в машину, направились в город. Каждый думал о чем-то своем. Когда к Чиликову вернулся дар речи, он произнес:

— Я никогда даже и не думал, что люди могут так себя вести. И ведь вот что самое обидное — этот подонок спал с моей дочерью, у нее будет от него ребенок… — Чиликов на некоторое время замолчал, а затем с еще большей болью в голосе продолжил: — Танюша, очень прошу вас, доведите это дело до конца, иначе я не смогу спокойно жить дальше. Если потребуются деньги, я дам, сколько скажете, но только выведите эту семейку на чистую воду.

Я пообещала сделать, что смогу, успокоила расстроенного мужчину, как умела, а затем спросила о том, что меня интересовало:

— Павел Сергеевич, а откуда Мироновым известно, где находится ваша дача?

— Да еще б им не известно было! Их же дача по соседству с нашей стоит, вместе и покупали. Я ж тогда документы на эти чертовы хоромы обоим делал.

Теперь мне стало понятно, почему вор довольно легко нашел дачу Чиликовых, — описание Оксана Владимировна дала очень точное.

Проанализировав по дороге все собранные сегодня сведения и поняв, что Чиликов мне более пока не нужен, я довезла его до дома и поспешила начать выполнять данное ему обещание.

Первым пунктом моего дальнейшего плана было посещение Миронова-старшего. Необходимо было понять, какую роль во всей этой истории играет он — роль главного заказчика, плохо знающего собственную жену отца семейства или сообщника собственного сына. Поэтому я сначала позвонила в офис Миронова и, удостоверившись, что босс уже прибыл и сегодня задерживается на работе, смело направилась к «Союзинторгу». Заранее представив себе, как «обрадуется» мне коровообразная секретарша, я улыбнулась. Эта мысль не только развеселила меня, но настроила на нужный лад.

Как я и полагала, в предбаннике кабинета начальства мне были не рады. Едва увидев в двери мой силуэт, секретарша шустро вскочила со своего стула и, перегородив дверь в кабинет директора, громко заорала:

— Евгений Владимирович сегодня никого не принимает!

— Ну что ж, я могу и подождать, пока он закончит свои дела, — произнесла я, наигранно терпеливо опускаясь в кресло для посетителей.

Эти мои действия привели секретаршу в столбняковое состояние, и она тупо уставилась на меня, пытаясь сообразить, серьезно ли я говорю. А я, с огромнейшей радостью наблюдая ее замешательство, поудобнее расположилась в кресле, взяла с соседнего столика первый попавшийся журнал и принялась его медленно листать.

Поняв наконец, что я не шучу, секретарша исчезла за дверью, ведущей в кабинет начальника, и появилась из-за нее лишь спустя пять минут.

— Вы можете пройти, — буркнула она, явно недовольная тем, что меня согласились принять.

Я быстро встала и, бросив на нее презрительный взгляд, вошла в кабинет Миронова. Тот сидел за столом и внимательно изучал какие-то бумаги. Когда я появилась, он даже не удосужился поднять в мою сторону глаза, лишь сухо поздоровался и пригласил сесть.

Я спокойно уселась и, не желая выжидать, когда их высочество босс «Союзинторга» соизволит ниспослать на меня свой взор, начала разговор первой.

— Не желаете ли узнать, что привело меня к вам на сей раз? — загадочно произнесла я.

— Ни-ско-ле-чко, — медленно протянул мне в ответ Миронов. — Обвинения этого бухгалтеришки меня совершенно не интересуют, тем более что дело на сегодняшний день уже закрыто.

— В таком случае почему же вы согласились принять меня? — спросила я.

— Просто я хорошо знаю женщин. Знаю, что если они чего-то хотят, то хоть вверх ногами перевернись, но нужно добыть им это. Вы же просто так не ушли бы, я прав? — наконец взглянув в мою сторону, выдал Миронов.

— Правы, — кивнула я. — Но все же вы зря так равнодушно относитесь к моему приходу. У меня для вас есть кое-что интересное, хотя на этот раз и не вас лично касающееся. Скорее — касающееся других членов вашей семьи.

После моих слов Евгений Владимирович окончательно оставил бумаги и воззрился на меня, сверля холодным взглядом:

— Ну так что там у вас еще? Опять какие-нибудь домыслы чертового бухгалтеришки?

Добившись наконец его полного внимания, я достала из сумочки несколько снимков и протянула ему. Миронов немного помедлил, а потом взял фотографии и принялся их рассматривать. Я же следила за изменениями его лица: сначала оно было каменным, затем зарделось яркой бордовой краской, потом нервно затряслось и наконец превратилось в отвратительную гримасу злости и ярости.

Забыв о моем присутствии в кабинете, Миронов вскочил с места и начал носиться из угла в угол, крича диким голосом первое, что приходило на ум, в адрес своего сына: