Без борьбы нет победы - [24]

В дальнейшем мы не раз узнавали от Нойбауэра о многих случаях нежелательного вмешательства нацистов в наши гоночные дела. Особенно куражился обергруппен-фюрер Краус, "правая рука" Гюнляйна, которому нравилось играть на конкурентной борьбе между "Мерседесом" и "Ауто-унион". Так, в 1935 году, после розыгрыша "Большого приза Германии" на Нюрбургринге, неудачное выступление Штука на машине "ауто-унион" он объяснил тем, что тому якобы нарочно мешал наш начинающий гонщик Ганс Гайер. А Гюнляйн, который вообще ничего не смыслил в автоспорте, во время подготовки к швейцарскому "Гран при" задним числом позволил себе грубо оскорбить Гайера, сделав ему грозное предупреждение. И главное — когда! Через час после того, как этот безупречно честный спортсмен перенес тяжелую аварию, едва не стоившую ему жизни. Нам, гонщикам, этот эпизод воочию показал не знающую пределов бесцеремонность нацистских бонз. До сих пор они нам не мешали, но теперь мы решили сплотиться. Вечером в отеле "Бельвю" предстояло торжество по случаю победы. Узнав, что Гюнляйн намеревается туда прийти, мы заявили: "Если он только появится, мы немедленно покинем зал!" Весть о нашем глубоком возмущении докатилась до холла, где уже ждал "Хайни со шпорами", как мы насмешливо называли Гюнляйна. В конце концов он уразумел, что к чему, и почел за благо незаметно удалиться.

Захватив власть, нацисты очень скоро взяли под свой контроль оформление так называемых гоночных лицензий. Все, кто не вступил в национал-социалистский автомотокорпус, лишались права участия в гонках и иных подобных мероприятиях. Поскольку фирма "Даймлер — Бенц" уплатила за нас вступительные взносы, мы автоматически стали членами этой организации. После каждой победы в зависимости от настроения корпсфюрера того или иного гонщика "повышали". Нам предложили носить изображение орла — государственную эмблему. Пришлось покориться и нацепить на грудь птичку, вытканную на лоскутке сукна. Правда, мы ее не пришивали, а прикалывали английской булавкой.

Однажды Караччиола и я получили от Гитлера приглашение прибыть в Байрейт, где как раз проходил очередной вагнеровский фестиваль. Участвуя в гонках на "Большой приз Германии" — все на том же Нюрбургринге, — мы одержали двойную победу. Специальный самолет доставил нас из Кёльна в Байрейт. Гитлер хотел продемонстрировать общественности свою "заботу" об автомобильном спорте.

После собеседования и обычных поздравлений по поводу нашего "успеха во славу Германии" последовало неизбежное фотографирование с Гитлером для международной прессы. Все это организовал, а затем широко использовал Геббельс — этот мастер демагогической пропаганды.

Я хорошо помню свой разговор с Караччиолой, когда мы летели домой. Покачав головой, он сказал:

"Ведь мы с тобой уже не раз общались с нашим фюрером, и мои прежние впечатления сегодня подтвердились полностью: обычный смертный и не более того!"

"Да, если отвлечься от его своеобразного голоса, колючих глаз и какой-то жестокой воли навязывать всем свои концепции, — заметил я. — Только этим можно объяснить, что этому человеку удалось сосредоточить в своих руках такую власть! То, что он восхищается нами, Руди, вполне понятно. Вспомни испуг на его лице, когда мимо него на большой скорости промчался его же "мерседес" с компрессором!"

Особенно богатым и знатным покупателям новые машины обычно демонстрировали опытные гонщики. Со своей клиентурой директора компании "Мерседес" обращались не менее ловко, чем с нами. Кто бы решился отказаться от автомобиля, за рулем которого сидел сам Рудольф Караччисла! Такого бы, пожалуй, засмеяли.

Когда благодаря знакомствам с промышленными магнатами у Гитлера завелись деньги и он заказал себе у "Мерседес" свою первую шикарную машину с компрессором, Караччиоле поручили продемонстрировать ее. Вся наша бражка с любопытством ожидала, как понравится Гитлеру этот могучий, стремительный аппарат. Ко всеобщему удивлению, он не поинтересовался ни его мотором, ни устойчивостью. Прежде всего он осведомился, за что ему держаться, когда он будет ехать стоя. Больше он ни о чем не спрашивал и потребовал, чтобы при пробной поездке скорость ни в коем случае не превышала 60 километров в час.

Нацисты научились превосходно маскировать свою террористическую систему этаким флером буржуазной добропорядочности и строго следили за соблюдением декорума "правового государства". Нас — горстку автогонщиков — можно было сравнить с тонкой нитью в пестрой ткани. Все наши публичные выступления, так же как выступления художников, писателей, артистов и спортсменов, ловко использовались в интересах международного престижа национал-социализма.

Летчица Элли Байнхорн на немецком спортивном самолете совершала тщательно подготовленные пропагандистские полеты. Всемирно известного дирижера Фуртвенглера нацисты всячески рекламировали как "истинно арийского" мастера. То же относится и к знаменитому музыкальному клоуну Гроку, к слову сказать дружившему с хозяевами фирмы "Мерседес". Геббельсовская пропаганда поднимала его на щит как образец "национал-социалистской культуры". Нельзя не упомянуть и Олимпиаду, проведенную в 1936 году в Гармише и Берлине с единственной целью — "убедить мир" в незыблемой прочности "нового порядка" в Германии.