Бетанкур - [2]

— Что по-русски? — взволнованно переспросил Лев Львович.

— Mais, n'est pas rien de mot[1], — угрюмо ответил Бетанкур: как истинный испанец, он быстро вскипал, но так же быстро остывалРазговор шел по-французски. Бетанкур, прожив в России уже девять лет, по-русски так и не заговорил. Ему некогда было изучать столь трудный язык, к тому же Российская империя переживала золотой век русского дворянства, и в окружении Бетанкура, за редким исключением, все безукоризненно говорили по-французски. Августин де Бетанкур владел ещё двумя языками — родным испанским и английским. Его жена была англичанкой, и они, как правило, дома говорили по-английски, но, когда приходили гости, переходили на французский.

В 1824 году конструкцию Бетанкура в Манеже снова пришлось исправлять. Состоялся конкурс на декоративное убранство экзерциргауза. Свой проект, кроме архитекторов Томанского и Бове, по совету Бетанкура представил и Огюст Монферран. Его композиция с аллегорической фигурой богини победы Ники на фоне атрибутов воинской славы заняла первое место. Комиссия была в восторге от работы Монферрана, однако, как часто бывает в России, решение вынесла в пользу Осипа Бове, чей проект оказался более дешев и прост в исполнении.

Огромное здание Манежа, по занимаемой территории не уступающее площади Сан-Марко в Венеции, расположилось между Кремлем и Московским университетом и завершило таким образом новый, классицистический облик послепожарной Москвы. Экзерциргауз символизировал победу русского оружия над Наполеоном.

Главный архитектор Государственной комиссии для строений, знаменитый московский зодчий Осип Бове в 1825 году отделал Манеж лепными и штукатурными украшениями. С 1831 года здесь регулярно устраивались концерты и народные гулянья. Выступали Иоганн Штраус и Гектор Берлиоз. Однако строительные просчёты Карбонье постоянно давали о себе знать, а через сто десять лет легендарные фермы Бетанкура потребовали уже серьезного инженерного вмешательства. В 30-х годах XX столетия под них поставили подпорки, что сразу изменило исторический облик Манежа и резко ухудшило зрительное восприятие внутреннего пространства здания. Сделано это было не случайно — трехметровой длины балки ферм просели на метр. Не сломались, а именно просели, вытянулись: «хирургическое» вмешательство стало неизбежным.

Интересный факт рассказал один архитектор, исследовавший Манеж в 70-х годах XX столетия. Оказывается, чтобы на века сохранить деревянные конструкции, Бетанкур предложил засыпать на чердак махорку слоем 1,5 метра и таким образом спасти перекрытия как от влаги, так и от грызунов и насекомых. Махорку растащили во время Великой Отечественной войны, однако ещё в начале 70-х годов прошлого века по всему чердаку ощущался сильный запах табака.

В 1957 году в Манеже открылся Центральный выставочный зал. Именно здесь Никита Сергеевич Хрущев назвал художников-авангардистов «пидарасами», ознаменовав таким способом рождение эпохи советского неофициального искусства.

В самом начале XXI века Манеж попал в «группу риска»: он оказался в списке архитектурных шедевров, которые московские власти намеревались подвергнуть капитальной реконструкции. Но кому должен был достаться этот лакомый кусок в самом центре столицы, где квадратный метр жилой площади стоил больше 10 тысяч евро? Манеж только полезной площади имел более 9 тысяч квадратных метров. Таким образом, речь шла как минимум о 100 миллионах евро. За реконструкцию Манежа стали бороться сразу несколько строительных и архитектурных компаний.

Готового проекта реконструкции Манежа пока не существовало. Московские архитекторы утверждали, что желательно сохранить деформированные и прогнувшиеся стропильные фермы, для чего необходимо построить дублирующие металлические конструкции. Дерзкие предложения по изменению исторического облика памятника насторожили московскую общественность: отдельные шустрые авторы проектов предлагали построить многоярусные подземные гаражи, с техническими помещениями, складами, гардеробами, туалетами и ресторанами, приспособив для этих целей даже некоторые экспозиционные площади. В торцах внутреннего пространства Манежа хотели устроить офисы, конференц-залы, кафе. Реставрация грозила превратиться в реконструкцию с изменением исторического облика бывшего Конногвардейского экзерциргауза.

Московские эксперты, профессионально занимающиеся охраной архитектурного наследия столицы, возражали против таких планов «реставрации», но их не слышали. Прибыли, которые сулил Манеж, были значительно выше нравственной планки любого чиновника. Тогда Манеж подожгли. Об этом вслух говорили почти все прохожие, оказавшиеся случайно на пожаре.

На следующий день после пожара газета «Известия» попыталась выяснить, кому же было на руку уничтожение здания Манежа. Оказалось, многим. Практически всем, кто имел отношение к проекту его реконструкции. По данным газеты, пожар сыграл на руку инвесторам, которые попали в сложную ситуацию. Речь шла о солидной австрийской компании M.S.I. Vertriebs Gesellschaft. В октябре 2003 году она выиграла тендер на реконструкцию здания, однако, как потом выяснилось, проведенный правительством Москвы конкурс был незаконным. Между тем в проект предполагалось вложить государственные средства Австрии. Пожар помог австрийской компании, не потеряв лица, отойти в тень, но вряд ли она являлась поджигателем.