Бесы в красной гостиной - [43]

Все понимали, что впереди маячит приватизация, а следовательно, открывается редкая возможность прибрать к рукам лакомые куски. Законодательные органы власти союзных республик шили на скорую руку подобающее данному моменту законодательство. В коридорах парламентов сновали туда-сюда молодые да ушлые ребята с разными предложениями – от организации банков до открытия производства прокладок. Мне запомнился красавец, тщательно постриженный, в неизменно новой белой рубашке, весь сам будто бы отутюженный и положительный на сто процентов. Он несколько раз начинал со мной разговор об открытии банка. Позже выяснилось, что банк все же был создан – «Менатеп», а владельцем его стал Михаил Ходорковский. Значит, с кем-то договорился…

Трагическая ошибка пятого съезда

Путч в значительной мере способствовал укреплению личной власти Бориса Ельцина. Пятый Съезд народных депутатов России, то ли в горячке, то ли с испугу, скоропалительно наделяет его дополнительными, по существу царскими полномочиями, изъятыми из перечня полномочий не только Верховного совета, но и самого Съезда. Логика в подобной щедрости, конечно, была: в условиях возникшей в СССР неразберихи требовалось принимать оперативные решения, на что коллегиальный орган, призванный устанавливать правила, не способен по определению.

В эти дни самый частый гость в кабинете Ельцина – Геннадий Бурбулис. В качестве госсекретаря. Они подолгу обсуждают государственные дела, прежде всего ведут разговоры о формировании нового правительства. Обновлять надо правительство, и прежде всего его экономический блок. Ищите, Геннадий Эдуардович, людей, предлагайте самые неожиданные кандидатуры. И Бурбулис ищет. А пока Ельцин принимает решение возглавить российское правительство. Но дел у него много, поэтому де-факто руководить правительством поручает Геннадию Бурбулису (неконституционная фигура. – Авт.).

Сам Ельцин так вспоминает об этом периоде: «Мне нравился не только его (Бурбулиса. – Авт.) оригинальный ум, но и умение разбираться в чужих идеях, в чужих концепциях. Он прекрасно знал молодых политиков и практиков своего поколения. Дав ему свободу в выборе новой команды, я, слава богу, не ошибся. Назову хотя бы две креатуры Бурбулиса, двух людей, которых он активно отстаивал и «тянул» в тот период: Гайдар и Козырев». А через две-три страницы мемуаров Ельцин объясняет, почему выгнал Геннадия Бурбулиса: «Не скрою, в какой-то момент я начал чувствовать подспудно накопившуюся усталость – одно и то же лицо я ежедневно видел в своем кабинете, на заседаниях и приемах, у себя дома, на даче, на корте, в сауне… В личных отношениях наступил какой-то предел. Что ж, бывает».

Действительно, бывает… Рассказывали, что в те времена только Бурбулис мог остановить руку Ельцина, тянувшуюся к лишней рюмке. За что Геннадия Эдуардовича ценила супруга Ельцина – Наина Иосифовна. В какой-то момент излишняя опека не понравилась своенравному Ельцину. И – прости-прощай, «великий администратор Сперанский»! Несмотря на то, что и умен, и таких гигантов привел к руководству страной.

У самого Геннадия Эдуардовича в то время был советником некий Алексей Головков, не то секретарь, не то работавший на общественных началах в Межрегиональной депутатской группе сотрудник. Во всяком случае, он всегда находился в комнате, которую выделил МДГ председатель комитета науки и образования Верховного совета СССР Юрий Рыжов. Обзванивал членов группы, распространял разные письма и документы, в общем, вел техническую работу. До этого он каким-то образом был связан с Домом ученых и, кажется, сам был кандидатом каких-то наук. Этот самый Головков и свел Бурбулиса с Гайдаром и его командой из независимого Института экономической политики.

Как раз в дни поиска новой команды в австрийских Альпах проходил европейский форум, на котором события в СССР вызвали большой интерес. Группа российских экономистов, в частности, П. Авен, С. Васильев, А. Улюкаев, вездесущий А. Чубайс, А. Шохин участвовали в его работе и сформулировали тезис, из которого следовало, что возможности для реформирования союзной экономики исчерпаны полностью (мы еще коснемся этой темы. – Авт). А поскольку суверенизация союзных республик неизбежна, необходимо срочно принять программу радикальных экономических реформ, рассчитывая при этом исключительно на Россию. Эти идеи затем командой Гайдара были дополнены перечнем неотложных практических мер и проектов.

С этими документами Бурбулис и Гайдар предстали перед очами Ельцина, возвратившегося из Сочи. Долго гадали, где состоялась эта встреча, в кабинете, на корте или в сауне. Неважно, где, а важно то, что Ельцин, похвалив Гайдара, доверил ему подготовить выступление президента на пятом Съезде народных депутатов РСФСР, посвященном социально-экономическому положению в стране.

Как Борис Николаевич позднее в мемуарах оценивает предложенную Гайдаром и Бурбулисом программу?

«… Я не претендую на то, чтобы говорить о философии экономической реформы. Но хотел бы подчеркнуть некоторые штрихи, особенно важные для меня. Ни одна реформа в России никогда не была доведена до конца. Сделать реформу необратимой – такую цель я ставил перед собой.