Бесы в красной гостиной - [37]

Сотрудник «Российской газеты» Андрей Жданкин сумел пробраться в «Матросскую тишину», где побеседовал с Павловым и Стародубцевым. Язов и Янаев от встречи отказались. А вот Крючков согласился ответить на вопросы газеты. Однако представитель следственной группы Щукин отказал в просьбе газеты, сославшись на «исчерпанный лимит времени», использованный в беседах с Павловым и Стародубцевым. Аргумент непонятный, во всяком случае, времени у бывшего шефа КГБ в камере было предостаточно. Тогда журналист и адвокат Крючкова Юрий Иванов придумали выход: соображения Крючкова поступят в редакцию в изложении адвоката. Таким образом, будут учтены требования следователя и интересы газеты. Разумеется, Крючков должен был письменно подтвердить достоверность изложенного текста собственноручной подписью, что он и сделал.

«Вопрос: На пресс-конференциях защиты ГКЧП и обвинения ГКЧП звучали разные сроки возникновения заговора. Когда все-таки состоялся сговор?

Ответ: Версия о том, что заговор возник не в августе, а готовился с конца 1990 года, не сходит со страниц газет. При этом якобы проводили репетиции. Первая была в Вильнюсе 13 января, вторая выразилась в групповом выступлении в Верховном совете СССР четырех «реакционеров» – Крючкова, Язова, Пуго и Павлова. Под эти рассуждения подстраивается и руководитель следствия. Но коль скоро он пришел к такому выводу, то почему не вменяется организация заговора с конца 1990 года с представлением соответствующих доказательств? Получается странно: в формуле обвинения – одно, в публичных выступлениях прокурора – другое.

Вопрос: В печати приводились списки людей, которых ГКЧП предполагал изолировать, интернировать. Списки еще называют проскрипционными, предполагая, что с перечисленными в них людьми в случае успеха переворота должно было или могло произойти самое худшее. Что по поводу интернирования может сказать бывший шеф КГБ?

Ответ: Интернирование – один из раздутых мифов, которыми окутано дело ГКЧП. Среди известных общественных личностей возник чуть ли не конкурс на право оказаться в списке и быть в первых его рядах. Говорят о списке на 60-70-75 человек. Но списка так и не нашли, да и не могли найти, потому что его не было. На самом деле в КГБ речь шла лишь о возможных беседах с некоторыми лицами, о том, чтобы с их стороны не было призывов к насилию. На практике лишь четыре человека были задержаны; с ними побеседовали и через несколько часов отпустили. Крючков не снимает с себя ответственности перед этими лицами, но, согласитесь, интернированием это никак не назовешь. Немалую лепту в этот вопрос внес сам Генеральный прокурор России, заявив следующее: «Как мне потом сказали сотрудники КГБ, все мои телефоны прослушивались с самого начала, действия контролировались. Затем последовало бы интернирование. Всех. Если бы, конечно, все не погибли при штурме и захвате Белого дома». …Теперь ясно, что именно он – один из творцов мифа об «интернировании».

Вопрос: Что конкретно планировалось руководителями ГКЧП в отношении российских лидеров и президента Ельцина? Какова была бы их судьба после ареста?

Ответ: Не было никакого плана ареста российских лидеров. Если бы была необходимость захватить кого-либо из руководителей России, Ельцина в том числе, то особой сложностей это не представляло бы. Руцкой, Хасбулатов, Силаев ездили в Кремль практически без охраны, задержать их ничего не стоило. Разговоры о том, что «Альфа» опоздала перехватить Ельцина, несостоятельны. «Альфа» никогда и никуда не опаздывает.

Вопрос: Белый дом был цитаделью сопротивления ГКЧП, которого не приняло большинство населения. Как участник событий могу подтвердить, что ожидание штурма было реальным. Если бы он произошел, то ход российской истории мог пойти в обратную сторону. Почему штурм не состоялся? Каковы были планы ГКЧП в отношении Белого дома?

Ответ: Решения о штурме просто не принималось. Но вопрос о применении силы действительно возникал – 20 августа. Белый дом был единственным местом в Москве, где обстановка казалась опасной. Несколько сотен вооруженных лиц находились как внутри здания, так и снаружи. Среди них были и лица, не имеющие права на ношение оружия. Немало было и пьяных. А у Дома советов – бронетехника. Случись какая-либо провокация, она могла закончиться кровопролитием.

Сейчас можно только порадоваться, что ничего не произошло, но 20 августа все было по-иному. Поэтому в середине дня 20 августа представители трех ведомств, отвечающих за безопасность, – МВД, КГБ, МО СССР – решили проработать вопрос о том, что при тяжелом развитии событий может возникнуть необходимость как минимум принять меры к разоружению лиц, находящихся в парламенте и возле него, При этом было оговорено, что это лишь проработка мероприятия, и его реализация может начаться исключительно по соответствующей команде, которая, как известно, отдана не была. Подразделения, которые могли быть задействованы для операции, находились в местах дислокации и приказа на движение не получали. Российское руководство получило твердые заверения, что никаких акций по Белому дому не будет. К сожалению, в Белом доме этим заверениям не верили и продолжали призывать население к защите, нагнетая обстановку. Быть может, именно это и явилось причиной ненужного нападения на бронетехнику, двигавшуюся не к парламенту России, а в другом направлении. Опять-таки, теперь ясно, что введение воинских подразделений в Москву было ошибкой, но в то время еще не стерлись события 28 марта 1991 года, когда присутствие частей МО все-таки стабилизировало обстановку, и обошлось без кровопролития.