Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают - [17]
Однако желание Скайуокера сбылось: вместе с Фишкиным, его другом и носителем русского, их назначили встретить Пирожкову и Лидию, прилетавших в воскресенье перед конференцией. За Натали Бабель сначала предполагалось, что поеду я, но она позвонила на факультет предупредить, что у нее очень тяжелый чемодан: «Пришлите за мной сильного выпускника. Если не получится, то не беспокойтесь, доеду на автобусе». Поэтому за ней отправили выпускника, а у меня образовался свободный день. Я тогда усиленно готовилась к устным экзаменам, пытаясь за месяц впихнуть в себя все шестнадцать килограммов «Человеческой комедии», и – когда зазвонил телефон – в отчаянии пробегала по диагонали «Луи Ламбера». Это был Скайуокер, который накануне вечером, кажется, сломал ступню на танцах в «Евромед 13» и хотел, чтобы я встретила Пирожкову с Лидией.
– Ты их не пропустишь, – сказал он. – Это будут, типа, девяностолетняя женщина, эффектная такая, и пятидесятилетняя женщина, вылитая Бабель.
– Но… что случилось с Фишкиным?
– Фишкин уехал на озеро Тахо.
– Как уехал на Тахо?
– Ну, это целая история, а проблема в том, что самолет приземляется через полчаса.
Я швырнула трубку и бросилась выгребать из машины накопившийся мусор. Осознав, что не помню отчество Антонины Пирожковой, я полетела обратно в дом к гуглу. Уже на выходе вдруг поняла, что забыла, как сказать по-русски «он сломал ногу». Снова пришлось искать. На листе бумаги я большими буквами написала БАБЕЛЬ, запихнула этот лист в сумку и выбежала из дома, повторяя: «Антонина Николаевна, slomal nogu».
Когда я добралась до аэропорта, самолет уже десять минут как приземлился. Полчаса я бродила по терминалу с табличкой БАБЕЛЬ, высматривая девяностолетнюю женщину, эффектную, и пятидесятилетнюю, вылитую Бабель. Среди множества людей, оказавшихся тем днем в аэропорту, под эти описания никто даже близко не подходил.
В отчаянии я позвонила Фрейдину и объяснила ситуацию. Повисла длинная пауза.
– Они не станут тебя искать, – наконец сказал он. – Они ждут, что их встретит парень.
– В том-то и дело, – сказала я. – А что, если они не увидели парня и… ну… сели в автобус?
– Печенкой чую, они еще в аэропорту.
В случае с большевистской обезьяной его печенка не подвела, так что я решила продолжить поиски. И действительно, через десять минут я увидела ее, сидящей в углу, среди чемоданов, с белым обручем в волосах – крошечная престарелая женщина, в которой тем не менее узнавалась красавица с архивных фотографий.
– Антонина Николаевна! – воскликнула я, расплываясь в улыбке.
Она взглянула на меня и слегка отвернулась, словно надеясь, что я исчезну.
Я предприняла новую попытку:
– Здравствуйте, извините меня, вы приехали на конференцию по Бабелю?
Она быстро повернулась ко мне.
– Бабель, – сказала она, выпрямляясь. – Да, Бабель.
– Я так рада! Простите, что вам пришлось ждать. Парень, который должен был вас встретить, сломал ногу.
Она окинула меня взглядом.
– Ты рада, – заметила она, – ты улыбаешься, а Лидия мучается и нервничает. Она ушла искать телефон.
– О нет! – сказала я, озираясь. В поле зрения не было ни одного телефона. – Я пойду поищу ее.
– Зачем еще и тебе уходить? Вы тогда обе потеряетесь. Лучше садись и жди.
Пытаясь напустить на себя приличествующий унылый вид, я снова набрала Фрейдина.
– Слава богу! – сказал он. – Я знал, что они еще там. Как Пирожкова? Очень сердится?
Я взглянула на Пирожкову. Вид у нее был, пожалуй, сердитый.
– Не знаю, – ответила я.
– Мне сказали, что пришлют русского парня, – громко произнесла она. – Парня, который говорит по-русски.
Атмосфера в машине была несколько напряженной. Лидия, и в самом деле здорово похожая на отца, сидела впереди и вслух читала все рекламные щиты: «Беспроводная „Нокия“, „Джонни Уокер“».
Сидевшая сзади Пирожкова за всю поездку заговорила лишь однажды:
– Спроси ее, – сказала она Лидии, – что это за штучка у нее на зеркале?
Штучкой на зеркале была игрушка из «Макдональдса» – мягкий маленький ослик Иа-Иа, переодетый тигром.
– Это игрушка, – сказала я.
– Игрушка, – громко произнесла Лидия, повернувшись вполоборота. – Животное.
– Да, но что это за животное?
– Это ослик, – сказала я. – Ослик в костюме тигра.
– Не понимаю. Это какая-то история?
Насколько мне было известно, история состояла в том, что Тигра заработал невроз на почве отсутствия семьи и наследственности, и поэтому Иа-Иа переодевается тигром, чтобы притвориться Тигриным родственником. Пока я обдумывала, как это все объяснить, в поле зрения появилось еще что-то оранжевое. Я посмотрела на переднюю панель: топливо на исходе.
– Это не мой ослик, – сказала я, выключая вентилятор. – Это моего друга.
– Что она сказала? – спросила Пирожкова Лидию.
– Она говорит, что это ослик ее друга. Поэтому она не знает, почему он в тигрином костюме.
– Что? – сказала Пирожкова.
Лидия закатила глаза.
– Она говорит, что ослик переоделся в тигра, чтобы выглядеть сильнее на фоне других осликов.
Повисла тишина.
– Кажется, она сказала не это, – сказала Пирожкова.
Мы проехали мимо очередного щита: «Голосуйте за Тэда Лемперта».
– Тэд Лемперт, – задумчиво произнесла Лидия и повернулась ко мне. – Кто такой Тэд Лемперт?

Американка Селин поступает в Гарвард. Ее жизнь круто меняется – и все вокруг требует от нее повзрослеть. Селин робко нащупывает дорогу в незнакомое. Ее ждут новые дисциплины, высокомерные преподаватели, пугающе умные студенты – и бесчисленное множество смыслов, которые она искренне не понимает, словно простодушный герой Достоевского. Главным испытанием для Селин становится любовь – нелепая любовь к таинственному венгру Ивану… Элиф Батуман – славист, специалист по русской литературе. Роман «Идиот» основан на реальных событиях: в нем описывается неповторимый юношеский опыт писательницы.

В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.

Эмма Смит, профессор Оксфордского университета, представляет Шекспира как провокационного и по-прежнему современного драматурга и объясняет, что делает его произведения актуальными по сей день. Каждая глава в книге посвящена отдельной пьесе и рассматривает ее в особом ключе. Самая почитаемая фигура английской классики предстает в новом, удивительно вдохновляющем свете. На русском языке публикуется впервые.

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.

Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.