Бесы Черного Городища - [12]

Те, что богаче, степенно шествовали в сопровождении гувернанток и учительниц, но с сожалением косились в сторону своих сверстников, не обремененных условностями и воспитанием.

Напротив скверика, на втором этаже управления виднелось окно, за которым исходил потом над полицейской сводкой старший агент Вавилов, а его напарник Алексей Поляков в это время наслаждался редкими минутами свободы. Начальство соизволило отбыть в кратковременный отпуск, другими словами, Тартищев внял наконец просьбам Анастасии Васильевны и повез ее вместе с маленьким Сережей и нянькой на заимку.

Алексей знал, три дня пролетят незаметно. Федор Михайлович вернется и свое возьмет с лихвой. Вспомнит он и про те дела, которые еще с осени отнесены в разряд «темных», и про те, по которым преступники хотя и определены, но до сих пор не пойманы… И неизвестно, когда еще получится побездельничать, как сегодня, посидеть под солнышком, понежиться под его лучами, ни о чем серьезном не думая и не беспокоясь по поводу грядущего разноса от начальства.

И все было бы хорошо, если бы Алексея не мучила совесть. Он знал, что Вавилов почти не спал ночью. У его младшего резались зубки, малыш капризничал, и Иван, позволив отдохнуть Маше, до утра возился с сынишкой. А после явился на службу усталый, невыспавшийся и злой, как тысяча чертей.

Алексей снова посмотрел на окно, оттуда валили сизые клубы дома. И это однозначно подтверждало: Иван снова засмолил свою самокрутку. И тогда старший агент сыскной полиции Поляков встал со скамейки и покинул скверик.

Иван сидел все в той же позе, в которой Алексей оставил его час назад. Перед ним лежала стопка чистых листов бумаги, правда, на первом из них уже красовался заголовок, и вся .страница была испещрена мелким убористым почерком. Грамоты Ивану недоставало, зато почерк у него был замечательный, буковка к буковке, словно бусы на тонкой девичьей шейке. Однако сейчас он занимался тем, что меланхолично следил за мухой, явно побывавшей в чернильнице. Она едва ползала по бумаге, оставляя на ней черные извилистые полосы. Иван, подперев щеку ладонью, с самым глубокомысленным видом наблюдал, как важный документ превращается в форменное безобразие, затем вздохнул, поддел муху пером и вернул в .чернильницу. Через секунду опять извлек на свет божий, подержал на весу, давая стечь избытку чернил, и вновь отправил ее в путешествие по испорченной сводке.

— Маешься? — спросил вкрадчиво Алексей и положил руку на плечо товарища. — Казенное добро переводишь?

Иван дернул плечом, но не обернулся. Показывал, что до сих пор обижается. Но Алексей на это не поддался. Он понимал: если сейчас пойти на поводу у своего слишком ловкого приятеля, то сводки ему писать до морковкиных заговен. Иван найдет способ, как переложить эти обязанности на молодые плечи, на те, что поближе. Разумеется, это будут его, Алексея, плечи, а Вавилов не испытает при этом ни малейших угрызений совести.

— На чем застрял? — справился он деловито и выдернул бумагу из-под руки Ивана. Отправил щелчком в мусорную корзину многострадальную муху и прочитал вслух то, что успел изобразить приятель во время двухчасового корпения за столом:

— Донесение Его Превосходительству, Господину Полицейскому исправнику Североеланской губернии, Батьянову Аристарху Ивановичу с приложением полицейской сводки происшествий, имевших место быть в Североеланской губернии в мае месяце 1892 года от Рождества Христова. , 1. 2 мая сего года на горе вблизи села Кирвево Тесинского уезда с крестьянином Костомаровым повстречались восемь человек, ехавшие в повозке, с ямщиком в солдатской форме.

Остановили Костомарова: «Что, самогонку везешь?» Тот ответил, что нет. Тогда неизвестные злоумышленники начали обыскивать телегу Костомарова и его карманы, из которых взяли портмоне с 9 рублями денег и из телеги два фун, сахара и полтора фун, табака, ударили его два раза с приговором «сволочь» и спокойно направились к Тесинску.

Через два часа были задержаны урядником Зайцевым и опознаны крестьянином Костомаровым. Помешены в холодную, ведется дознание, так как есть подозрение, что сия шайка совершила несколько налетов на крестьянские обозы в соседней, Емельяновской волости.

2. В ночь на 5 мая сего года было совершено неизвестными злоумышленниками разбойное нападение на лавочника Ситничука, проживавшего по Береговой Качинской улице в доме № 12.

Раненый Ситничук, промаявшись несколько дней и не приходя в сознание, скончался. Но еще до его смерти, по точно установленным данным, были арестованы два главных участника разбойного нападения — Мишка Кривой (Михаил Пустоселов) и Николай Юсупов. Оба они известные преступники-рецидивисты с богатым прошлым, каждый по четыре раза был осужден уголовным судом за крупные кражи. Отбывали наказание в арестантских ротах, но по выходе на свободу снова включились в преступный промысел.

При задержании Пустоселова отличились околоточный третьего околотка Колобов, городовые полицейской стражи Захаров. Петров и дворник Агеев. Возглавил задержание агент управления сыскной полиции Корнеев.

Когда полицейские вместе с понятыми явились в квартиру Пустоселова, проживавшего за Качей по Подгорной улице в доме Громова, то нашли лишь его сожительницу Федосью Тарущенко, костюм преступника да его сапоги.