Бестужев-Рюмин. Великий канцлер России - [8]

Не повезло? Вероятно, но могло быть и хуже.

Продолжить дело П.М. Бестужева-Рюмина у кормила российского государства было суждено его сыновьям Алексею и Михаилу.

СТАРШИЙ БРАТ

Старший сын П.М. Бестужева Михаил, как мы убедимся, был не менее одарённым и деятельным дипломатом, чем его младший брат, и тоже оставил заметный след на дипломатическом поприще России. Он родился 7 сентября 1688 года и, согласно сведениям, собственноручно указанным в «сказке» от 1754 года[12], в 1708–1710 гг. вместе с младшим братом Алексеем учился сначала в Копенгагенской академии, числясь одновременно дворянином (стажёром) при русской миссии, а потом — в Берлинском высшем коллегиуме. В 1711 году отец, получивший должность обер-комиссара, взял его с собой в Прутский поход волонтёром, и здесь, в турецком окружении, Михаил получил первое важное дипломатическое задание: во время переговоров вице-канцлера П.П. Шафирова с турецким визирем он вместе с ротмистром генерального шквадрона Артемием Волынским служил для пересылок, то есть курьером для передачи сведений из турецкого лагеря в русский и обратно.

Дальше пути братьев разошлись, хотя карьеру они делали в одной — дипломатической — плоскости.

После того как русская армия в 1711 году чудом вышла из турецкого окружения, Михаил Петрович ненадолго стал дворянином миссии в Константинополе при посланнике П.П. Шафирове[13], а потом занял место камер-юнкера принцессы Ганноверской Софии Шарлотты (1712). В 1712 году был назначен царём Петром переводчиком ко двору герцогини Курляндской Анны Иоанновны. Михаил Петрович пишет, что «определён был… при родителе… для вспомоществования ему на немецком языке». Екатерина, жена Петра I, в 1712 году сделала его своим камер-юнкером и поручила «смотрение» за своей конюшней — должность, которую Михаил Бестужев справлял вплоть до её смерти. Он был также награждён камер-юнкерством ещё при одном дворе — дворе супруги царевича Алексея Петровича и матери Петра II — Шарлотты-Христины-Софии Вольфенбюттельской, скончавшейся в 1715 году. С известием о её смерти он ездил в Вену, удостоился там аудиенции у императорской пары и доставил ответные грамоты Петру I в Данциг. Здесь он праздновал свадьбу племянницы царя Екатерины Ивановны с Мекленбург-Шверинским герцогом и по повелению царя остался при ней камер-юнкером (1716–1719).

Как мы видим, камер-юнкерство для старшего сына Бестужева-Рюмина не всегда было связано с пребыванием на одном месте, ему по совместительству пришлось переезжать с места на место и при разных дворах приобретать дипломатический опыт, европейский лоск и манеры.

Пробыв на мекленбургской службе до 1719 года, он в марте 1720 года выехал в Англию, чтобы сменить там опального резидента Фёдора Веселовского, замешанного в дело царевича Алексея. К резиденту приехал беглый брат-дипломат Авраам, замешанный в дело сбежавшего в Вену царевича Алексея, и Пётр решил немедленно сменить Ф. Веселовского в Лондоне, приказав ему отъехать к датскому двору.

Король Англии Георг I в это время поддерживал непримиримую позицию Швеции в отношении войны, и не совсем ещё опытный Михаил Петрович, ревностно исполняя указания царя, допустил дипломатическую бестактность. Впрочем, бестактностью поступок русского дипломата лицемерно назвали англичане. На самом деле Михаил Петрович действовал в строгом соответствии с дипломатическим этикетом. Дело в том, что король Георг I, грубо нарушив конвенцию, заключённую с Петром I 17–23 октября 1715 года в Грибсвальде, в 1720 году вступил в наступательный и оборонительный договор со Швецией, направленный против России. Бестужев подал английскому правительству соответствующий меморандум, в котором напомнил «забывчивым» англичанам о Грибсвальдской конвенции, присовокупив в нём фразу о том, что политика Георга I шла вразрез с интересами английского народа и что коммерческий интерес Англии требовал её дружбы с Россией. 15 ноября английское правительство на своём совещании объявило дипломата персоной нон-грата и потребовало от него в восьмидневный срок покинуть территорию королевства. В качестве причины такого решения оно объявило, что Бестужев нарушил этикет и подал свой меморандум не королю (который, кстати, был в отъезде), а министрам правительства. Как мы видим, англичане посчитали ниже собственного достоинства выслушивать нотации от какого-там московита и при принятии решения руководствовались не здравым смыслом и не духом или буквой дипломатии, а скорее великодержавной спесью.

Царский резидент 23 ноября удалился в Гаагу и пробыл там до мая 1721 года, пока не получил приказ вернуться в Россию. После заключения Ништадтского мира 1721 года он был назначен министром-резидентом в Стокгольм с жалованьем 3000 рублей. Направляя в декабре 1721 года М.П. Бестужева-Рюмина на важный пост в Стокгольм в только что замирённую Швецию, император Пётр I поставил перед ним следующие задачи:

а) признание Стокгольмом императорского титула Петра I;

б) утверждение риксдагом Ништадтского мира;

в) нейтрализация англо-ганноверской дипломатии.

Кроме того, он должен был попытаться заключить со Швецией договор о военно-политическом союзе. Прощаясь с ним, Пётр сказал: