Бестолковые рассказы о бестолковости - [2]

Сразу хочется предупредить о том, что в рассказах этих содержатся существенные отклонения от норм и правил великого и могучего нашего языка. А по другому-то ведь никак и нельзя, иначе невозможно описать весь колорит той сказочной атмосферы, которой дышат военные. Кроме того, в рассказах содержится очень много оговорок и уточнений. Военным, им ведь всегда нужна определенность, краткость и точность, и все непонятное для них надо тут же отдельно оговорить, и то и другое, и затем всё вместе и сразу. Вот написал: «Краткое предисловие» — значит, пора закругляться. Краткое так краткое. Затянул что-нибудь — и всё, читать не будут, даже предисловие никогда не прочтут. Даже за большие деньги. Не поступятся ни за что своими принципами.

А все ж таки, не только, наверное, для военных эти рассказы. Есть у нас еще некоторые любопытствующие читатели. Любят они «военных — красивых, здоровенных». Любят, и так и норовят заглянуть в неисследованные до сих пор объемы нашего мироздания, прозондировать, так сказать, вполне определенный ареал обитания неких особей. Военные — это и есть особая ветвь человеческого развития. И, значит, отдельная частичка мироздания, имеющая свой, строго определенный и необычный ареал обитания и свое биологическое, научно-латинское название — хомо милитер.

Кто знает, может, кому-нибудь, проковырявшему известковую твердость улитки мира военных, захочется целиком в него погрузиться, в мир этот сказочный? Окунуться целиком, добровольно (с вызовом глядя в мутные от слез умиления глаза еще минуту назад сурового военкома) и без остатка? Захочется вдруг беззаветно послужить отечеству своему абсолютно бескорыстно? Побыть немного альтруистом? Изрядно потеющим альтруистом? Или же захочется вдруг лишний раз похаркать темными липкими соплями, совершая кругосветный марш-бросок к побережью Индийского океана в полном, так сказать, вооружении и снаряжении? Почему в полном? А как еще иначе можно выглядеть на берегу полного опасностей океана? Когда кругом враги и бесстрастные убийцы-акулы? Когда кругом тебе все, кроме акул, завидуют? Но — это ведь мечта каждого уважающего себя параноика: помыть сапоги в Индийском океане. А сапоги — обязательный атрибут полного снаряжения. Поэтому только в ходе всех этих увеселительных мероприятий можно в полной мере осознать до конца и оценить по всей строгости творящуюся вокруг несуразность, гневно возмутиться, действенно вмешаться и искоренить, наконец-таки, многочисленные в повсеместности своей и запредельные в непредсказуемости, иногда просто даже сказочные проявления армейской бестолковости. А может быть появится у читателя совершенно обратное желание? К примеру — бежать от этого сказочного мирка, как черт от дымящегося ладана? Развитие событий по второму варианту было бы более прискорбным и настораживающим. Если некая сущность бежит без оглядки от заманчивой чистоты строгого мира военных, значит, превалирует в сущности этой бесовское начало. Надо бы этой сущности вовремя остановиться и задуматься о сущности бытия. Ведь мир военных чист, как антарктический лед, недаром по уровню восторженности восприятия мира сего военные совсем недалеко ушли от здоровых детей, произрастающих у благочинных родителей. А Господь когда-то сказал приблизительно следующее: «Будьте как дети, и войдете тогда во врата рая».

Кто же на самом деле эти военные? — задаются вопросом некоторые пустопраздные любопытствующие. Кто эти важные, строгие, облаченные нынче в форму своих бывших потенциальных врагов люди, иногда попадающиеся им на улицах, в транспорте и совершенно других местах, но попадающиеся им все реже и реже. Вопросы эти, как и большинство, так легко и с ходу задаваемых вопросов, которые кажутся, на первый взгляд, праздными и внешне простыми, имеют далеко не тривиальные ответы.

Справедливости ради надо отметить, что далеко не всегда военные так униженно обезьяничали, ходили в чужой форме своих новых «вероятных друзей» и радостно жили в соответствии с их прагматическими жизненными принципами (и все это на фоне значительных расхождений с «друзьями» в денежной оценке их ратного труда). А насколько труд нынешних жизнерадостных военных можно назвать ратным? Ратность, она ведь никак не определяется свежепобеленным бордюрчиком (или поребриком — это как кому нравится) вокруг никому не нужного строевого плаца или свежепокрашенной зеленью листвы увядающих в гарнизонной осени деревьев. Поэтому может и денежная оценка вполне справедлива? Вопросов много, поэтому и надо бы попытаться ответить на кое-какие из них, особенно касающееся современного военного бытия с точки зрения осознания очень недавнего прошлого. При ответе надо бы, конечно же, удержаться и не встать в обычную позу военного пенсионера: «Да, были люди в наше время. Богатыри — не вы!», но, скорее всего, не получится: старость всегда бурчлива и хвастлива. Ничего не поделаешь — такова уж у старости этой гнусная природа. А против природы, как известно, не попрешь так огульно, что называется, буром. Вот и приходится природе в конце-концов покоряться. Но, с другой стороны, надо же попытаться расшевелить того, все еще праздного вялолюбопытствующего, который, возможно, посиживает сейчас на хилеющей в сколиозе спине перед плоским источником телепошлятины, продавливая подаренный родителями на совершеннолетие диванчик, потягивая пивко или еще какой другой энергетически притягательный напиток. Расшевелить того, кто пялится и тащится. Он ведь «Ночной дозор», наверное, сейчас смотрит. Есть такой документальный кинофильм о ночной Москве. И вскоре ощущение домашне-бытовой безопасности вкупе с градусами потребляемых напитков создадут ему иллюзию собственной неуязвимости. Непробиваемой такой собственно-величавой крутизны. Ненадолго все это. Герои блокбастеров вскоре покажутся покрутевшему герою расшалившимися в песочнице детьми, когда вдруг из ослабевших рук его с пугающим грохотом выпадет давно опустошенная тара и на короткое время вернет праздного ленивца к неутешительной для него действительности.