Бестолковая святая - [24]
Неуверенный взгляд Матильды подсказал мне, что я заработала очко. Моя подруга, увенчанная в 1999 году премией Альберта, неожиданно осознала, каково это — быть «потешной девкой, сочиняющей всякую чушь». Меня никогда не унижала репутация работающей на полную ставку штатной шутницы, но после несчастного случая все виделось в ином свете. Так что смятение Матильды было мне понятно.
Я проводила подругу до двери и торжественно дала себе два обещания. Во-первых, взять на себя священную миссию по упорядочению личной жизни Матильды, для чего немедленно связаться с ее ненормальным охотником-трейдером и чуточку его подтолкнуть. Вторым стало решение никогда больше не показывать Матильде мои статьи до их выхода в печать.
Я отправлюсь в крестовый поход одна. Я не отступлюсь. Ни за что.
День пятнадцатый
Бог в кости не играет.
Альберт Эйнштейн
— Полин, ты уже подала кофе, может, все-таки сядешь? Ты не прабабушка-корсиканка, вот и не стой за спиной. Это ужасно неприятно.
Но я отказалась. Теперь, когда я стала просыпаться одновременно со всей семьей, на себя у меня по утрам не было ни минутки. Накрыть стол к завтраку, выжать грейпфрут, поставить домашнее варенье, кекс собственной выпечки и молоко квиноа для Афликао (она, в отличие от 80 процентов девушек, работающих в семьях — по моим подсчетам, — не переваривает жиры животного происхождения), вплести Адели в косички цветные ленты, проверить рюкзак Поля, положить каждому в карман немного денег. Прошли те времена, когда я в 7.30 приоткрывала заспанные глаза, чтобы простонать: «Желаю удачи, милые мои!» — и моментально снова засыпала до девяти!
И неважно, что домочадцы пока не оценили мое усердие.
Адель утверждала, что шестиклассница с косичками выглядит как припадочная, Поль жаловался, что я унижаю его достоинство, по десять раз проверяя портфель, Пьер говорил, что совсем разжиреет, потому что ест мед ложками… И что с того? Я не сомневалась, что все они в глубине души радуются таким вот семейным утренним посиделкам. И однажды разделят со мной «минуту единения»… Да-да, очень скоро они распахнут свои сердца и будут вслух произносить «позитивное пожелание на день». Боже, уже 7.45, пора.
Выхватив у Пьера кусок булочки, я намазала ее маслом: сам он вечно себя ограничивал.
— Милые мои, у меня для вас чудесная новость. Сегодня с вашего согласия, а я не сомневаюсь, что вы согласитесь, мы будем как никогда великодушны и… примем в нашем доме новых друзей.
Я сделала паузу и расцвела улыбкой навстречу встревоженным лицам близких.
— Я связалась с филиалом организации «Католическое содействие», которое порекомендовала Жермена, и мне предложили приютить на пару недель семью беженцев из Колумбии. Очень достойные люди. Рамон, Консуэло, Жозефина восемнадцати лет и шестилетний малыш Адольфо. Я должна дать ответ. Кто согласен уступить свою комнату?
Гробовая тишина.
— Даже ты не хочешь, Афликао? А я думала, ты обрадуешься, они тебе почти соотечественники.
— Я ше не говору на испанский, Полин, я португалка.
— Подумаешь, основа-то общая — латынь, верно? Ладно, заставлять я никого не буду. Семья Перес Агилар будет жить в моей комнате.
Пьер чуть не подавился булочкой. «Маловато масла, — подумала я, — вот и не проходит…»
— Ты рехнулась? Заметь: твоя комната — это и моя комната, так что не вздумай…
— Какой пример ты подаешь детям, дорогой? Скоро Рождество!
— На дворе март, бедняжка ты моя!
— Что значат семь месяцев в масштабах вечности?
— Повторяю, дорогая: и речи быть не может. Думаю, эта чудовищная затея родилась в больном мозгу Жермены Крике. Заявляю со всей ответственностью: если эти люди переступят порог нашего дома, ноги моей здесь не будет. Я уйду жить в гостиницу.
Пьер сделал заявление с улыбкой и леденящим душу спокойствием.
Полин прежняя и Полин новая вступили в короткий внутренний диалог. «Если этот упертый, не способный на великодушие и, возможно, изменяющий мне идиот думает, что сумеет произвести на меня впечатление своим бахвальством, пусть лучше купит годовой абонемент на чемпионат «Формулы-1»», — тут же выпалила прежняя, сделав вдобавок неприличный жест. «Все так, но ты сама выбрала его из почти тысячи претендентов. Вспомни, сколько у него было предшественников. Значит, ты должна уважать его и пытаться успокоить страсти», — пожурила ее Полин новая, твердо решив остаться достойной гордого звания замужней женщины.
— Что ж, ладно, вы меня хорошо знаете, я не из тех эгоисток, что навязывают кому бы то ни было свое мнение. Отложим этот разговор на один-два дня. А пока, — тут я понизила голос на три тона, — от-крой-те ва-ши-серд-ца! — После чего потуже завязала пояс махрового халата и с достоинством покинула кухню.
Не знаю, что ответил Пьер нашему сыну на его тревожный вопрос:
— Па, ты уверен, что она не того… не употребляет?
День шестнадцатый
Начало мудрости — страх Господень.
Книга Екклесиаста
— Полин, малышка, какая ты бледная! Съешь ириску…
— Спасибо, Жермена, меня и правда чуточку ведет. Наверное, не нужно было сдавать кровь сразу в двух пунктах Красного Креста. Кажется, у меня выкачали литра три, не меньше.
Пожав плечами в шелковом жилете с каретами, помощница умирающих буркнула: «Слабачка» — и отправила в рот последнюю ириску. Поразительное существо. Мы знакомы две недели, и все это время она вечно жевала что-нибудь «сладенькое», но, если не считать пухлых лапок, была упругой, как одеяло Армии спасения. Наверное, у нее метаболизм, как у Камерон Диас, подумала я и тут же в ужасе отмела прочь недостойное сравнение. Господи, научусь ли я когда-нибудь отрешаться от суетности жизни?
Покажется ли жизнь прекраснее, если лечь на другую сторону кровати и посмотреть на все с иной точки зрения? Ариана и Юго думали, что да, покажется, потому и попросили судебного исполнителя, который пришел к ним составить акт о просрочке окончания ремонта в их доме, помочь им заодно поменяться жизнями: работами, чековыми книжками, автомобилями… Оказавшись на месте другого, считали оба, есть шанс победить рутину, неизбежную после десяти лет совместной жизни, когда чувствуешь себя белкой в колесе…Но… легко ли стать продавцом бижутерии на дому, если до того ты руководил большим и серьезным предприятием? Станут ли служащие, здоровенные как холодильник, уважать начальницу-тростинку? Можно ли устоять перед искушением, если клиентки встречают тебя в дезабилье цвета пармской фиалки? Надолго ли хватит терпежу при условии, что дети не тебя станут просить поцеловать их на ночь? И как следовать неизменно правильным курсом, когда слишком уж совершенная теща взирает на тебя неодобрительно, а друзья поднимают на смех? Ко всеобщему изумлению, этот безумный эксперимент принесет-таки свои плоды.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Она была юна, наивна и влюблена. Ее избранник отвечал ей взаимностью. Но будто бы весь мир воспротивился соединению двух сердец: молодым людям пришлось расстаться. Каждый из них создал свою семью, однако где-то в глубине души сохранилась верность первому юношескому чувству и все еще теплилась надежда.
В ваших руках легкий и немного серьезный, остроумный и чуть грустный роман о женщине «слегка за тридцать». О ее больших победах и маленьких поражениях. О любви. И жизни…
Их считали самой счастливой парой Вашингтона – медиа-магната Джека Хантера и его жену Мэдди, сделавшую блестящую карьеру на телевидении. Они казались даже не семьей – ИДЕАЛОМ СЕМЬИ. Ими восхищались. Им завидовали. Но… Кто знает, какие темные, постыдные болезненные тайны скрываются за фасадом «идеальной семьи»?Кто скажет, что способна вытерпеть женщина, из последних сил пытающаяся «сохранить лицо»?Однажды даже самому долгому терпению приходит конец. И кто предскажет, чем обернется жизнь женщины, решившей порвать с прошлым и начать все сначала?
Серена уже много лет любит Дэвида, да и он отвечает ей взаимностью. Но они принадлежат к разным слоям общества. Именно поэтому девушка уверена, что у их любви нет будущего.Как Дэвиду убедить ее в обратном?
Поездка на Гавайи давала Мэтти Шарп долгожданную возможность приятно отдохнуть, а заодно и выполнить поручение тети, коллекционирующей предметы старины. Девушке предстояло забрать у престарелого миллионера Кормье бесценный средневековый меч. Но отпуск Мэтти против всяких ожиданий оказался полон тайн и опасностей. Над девушкой нависла угроза гибели. И единственный, кто в состоянии помочь ей разорвать смертоносную паутину, — отважный и изобретательный Хью Эбботт…