Бестолковая святая - [10]
День четвертый
Ничто не бывает слишком большим для разума и слишком малым для доброты.
Иоанн Павел II
Пиррус фон Зиттенштайн цу Уберхофф, в просторечии — «пес Прут», храпел брюхом вверх на моей кровати. Поль лежал поперек матраса, а его младшая сестра блаженствовала на подушках. Она расслабилась, и Поль, тут же завладев пультом, переключил телевизор с «Теледевочек» на «Спорт-инфо». Раздались дикие вопли, из которых следовало, что Поль — нацистский дебил, а Адель — гнусная тварь. Я читала, уютно устроившись в кресле в дальнем конце комнаты. Оторвавшись от книги, я с нежностью посмотрела на детей. После возвращения их перебранки звучали для меня как музыка: они милые, полные жизни, изобретательные даже в оскорблениях. Я рассмеялась:
— Будет вам, крошки, вы ведь обожаете друг друга, поцелуйтесь и не ссорьтесь.
Они замерли и в ужасе уставились на меня.
— Мам, с тобой все в порядке?
Я утвердительно покивала и в полном счастье вернулась к чтению. Дети снова принялись скандалить, и Поль попытался вырвать у сестры клок волос.
— Осторожно, дорогой, ты можешь причинить Адель боль, — ласково пожурила его я.
Моя дочь свирепо запыхтела и двинула острым локтем брату между ног. Тот взвыл от боли. Я с улыбкой покачала головой:
— Ой-ой-ой, как вас возбуждает телевизор. Может, лучше пойдем и испечем пирог? Я видела в холодильнике сбитое масло, ваш папа очень удачно отоварился.
Дети снова переглянулись. Адель осторожно поинтересовалась:
— Суперпирог, мамочка? У тебя разве есть время?
— С каких это пор ты одобряешь папины покупки? — подхватил ее брат и выпалил: — Раньше ты всегда говорила, что, если за ним не проследить, станем есть один хлеб и сыр бри и в восемь лет будем иметь холестерин, как у шестидесятилетних, и что хорошо, что ты можешь позаботиться о нашем питании, потому что в вопросах диеты мужчины вообще, а в нашей семье в частности, пустое место.
— Неужели я так говорила? Странно. Это несправедливо. Папа, который ходит в магазин, редкая удача. Так мы будем печь пирог? Что? Уроки? Да плевать нам на математику, главное, проведем время вместе, правда же? Нет? Ну и ладно, делайте что хотите, сладкие мои.
Ошеломленные Поль и Адель молча смотрели на меня. На какое-то мгновение мне вспомнилось, как я сама накануне несчастного случая изрыгала проклятия: «Позор, стыд какой, ничего из вас путного не выйдет», ставя подпись в дневниках под жалкими оценками по физике, и мне задним числом стало невыносимо больно оттого, что я так жестоко бранила свою плоть и кровь. В голову пришло слово «милосердие». Я вздрогнула. «Черт, что со мной происходит?» В дверь позвонили, и Адель радостно бросилась к глазку.
— Там какая-то старуха, мама, вроде нищенки. Не открывать?
— Разумеется, нет, дай я посмотрю. А, это Жермена, подруга по больнице. Открывай, Адель, — шепнула я.
— Твоя подруга, в таком прикиде? Прямо как Ширакова жена.
— Жена Ширака, дорогая, да и что нам за дело до тряпок. Она потрясающая, сама увидишь.
Услышав из моих уст слова «что нам за дело до тряпок», Поль вздернул брови, подошел ближе и пристально на меня посмотрел. В последнее время мой четырнадцатилетний сын стал точной копией своего отца.
В темноте лестничной площадки мадемуазель Крике выглядела еще ниже и уродливее обычного. Увидев встречающую делегацию в полном составе, она слегка попятилась.
— Жермена, какое милое пальто! Драп снова входит в моду, ну войдет в ближайшее время, обещаю вам. Ха-ха-ха. Знакомьтесь, это мои дети.
Я увидела, как Поль и Адель зажмурились, целуя щетинистые щеки, подставленные помощницей умирающих. И меня не шокировало, что по лицу Жермены тоже промелькнуло нечто вроде отвращения. Чужие малыши часто бывают неприятны, даже если ты в принципе не имеешь ничего против детей. Для тех, у кого никогда не было детей, это должно быть просто невыносимо. Когда-то я написала на эту тему забавную статейку.
У Жермены было одно несомненное достоинство: в отличие от большинства старых дев ее возраста, она не сюсюкала. Вернее, она вообще не обращалась к детям.
— Какие они милые, Полин! Но я не хочу отнимать у них драгоценное свободное время, — сказала она, как будто Адели и Поля не было рядом. — Где мы можем поговорить, чтобы не помешать им?
Войдя в мой кабинет, то есть самую отдаленную от телевизора, а значит, и от детей, комнату, мадемуазель Крике разинула от удивления рот: десять квадратных метров и почти столько же кубических метров бумаг, журналов, фотографий, книжных стопок, каталогов, газет — и посреди всего этого компьютер, водруженный на бывший обеденный стол. Что поделаешь, работа у меня такая, объяснила я. В редакции работать невозможно. В нашей комнате № 542 сосуществуют человек тридцать журналистов и полтора десятка компьютеров. В выигрышном положении оказываются те, кто приходит первым. А что, собственно, они выигрывают, спросите вы? Право попытаться поработать в несмолкаемом шуме и гаме, среди курьеров, разноголосицы городских и мобильных телефонов, когда над головой летают покупки. Кто-то смеется, кричит, иногда даже рыдает («У-у, почему Мари-Пьер дали приглашение на распродажу у Шанель, она теперь вообще лейблы не признает»). В нашем офисе люди едят, спят, поют, некоторые, сидя на корточках, ругаются, женщины поправляют друг другу прически, разглядывают украшения. Мне нравится сравнивать наш офис с главной площадью небольшой африканской деревни, с той разницей, что у нашего «вождя» не кость в носу, а пирсинг в пупке.
Покажется ли жизнь прекраснее, если лечь на другую сторону кровати и посмотреть на все с иной точки зрения? Ариана и Юго думали, что да, покажется, потому и попросили судебного исполнителя, который пришел к ним составить акт о просрочке окончания ремонта в их доме, помочь им заодно поменяться жизнями: работами, чековыми книжками, автомобилями… Оказавшись на месте другого, считали оба, есть шанс победить рутину, неизбежную после десяти лет совместной жизни, когда чувствуешь себя белкой в колесе…Но… легко ли стать продавцом бижутерии на дому, если до того ты руководил большим и серьезным предприятием? Станут ли служащие, здоровенные как холодильник, уважать начальницу-тростинку? Можно ли устоять перед искушением, если клиентки встречают тебя в дезабилье цвета пармской фиалки? Надолго ли хватит терпежу при условии, что дети не тебя станут просить поцеловать их на ночь? И как следовать неизменно правильным курсом, когда слишком уж совершенная теща взирает на тебя неодобрительно, а друзья поднимают на смех? Ко всеобщему изумлению, этот безумный эксперимент принесет-таки свои плоды.
После расставания Егора и Сони проходит 3 года. Герои вырастают, взрослеют и меняются. Школьная любовь испаряется под натиском реальности и старых обид. Или же всё-таки нет? Матвей, Егор, Соня и Маша. Четыре человека, чьи жизни изменились после трагичного случая в прошлом. Что заставит их снова встретиться? И кто тот таинственный незнакомец, который постоянно присылает им письма, утверждая, что знает их самые страшные тайны?
Егор Штормов с детства занимается боксом и мечтает выйти в профессиональный спорт. Ринг — это его жизнь. Ринг — это его всё. Он живёт им, он дышит им, он зависим от него, словно от наркотиков, ведь бокс — смысл всей его жизни.У Сони Розиной ничего этого нет. Никакого смысла жизни. Только бурный переходный возраст и нескончаемый сарказм, который приносит ей одни неприятности. Смогут ли эти двое поладить, и сколько раундов продлятся их чувства?
Вероника – дочь мэра города, с самого раннего детства привыкла к роскоши и особому отношению к своей персоне. Матвей – простой парень, приехавший в город для решения своих проблем. Но жизнь сводит их вместе. Он нанят охранникам к ее «величеству». Она его ненавидит… Он презирает таких как она… Но их объединит одно дело… Ей понадобиться его помощь…
Как иногда переменчива судьба. Ты думаешь, что ты ее хозяин и все происходит по твоему задуманному плану. Именно так и думала Ангелина Одоевская, покидая родной дом и убегая от прошлого. Новая работа, устроенная жизнь на новом месте. Но случайная встреча с успешным бизнесменом Александром Морозовым, ворвавшимся в ее жизнь словно ураган, разрушила ее твердый жизненный план. Только будет ли эта встреча судьбоносной для нее или как, и прежде останутся лишь боль и разочарование. .
Как считайте, есть ли между девочкой и мальчиком дружба? Простая, не имеющая никаких правил и обязательств, дружба? Но что делать дальше, если дети вырастают, покидают свои гнёзда, и судьба раскидывает их по разным сторонам, разделяя навсегда?
Отправившись в туристическую поездку в Грецию, Лиза не ожидала, что встретит там свою любовь. Простой рыбак Никос Орфанидис очарован красотой и женственностью Лизы. Они встретились случайно на берегу. Между молодыми людьми вспыхивает искра. Но во время обеда Лиза получает записку, неизвестный доброжелатель советует ей избегать встреч с Никосом, который может приничить ей вред. Лиза бежит от вспыхнувших чувств, она намерена покинуть Грецию навсегда, но в аэропорту выясняется, что кто-то похитил ее паспорт. Теперь ей необходимо время, чтобы подготовить новые документы, но средств на проживание в чужой стране у нее больше не осталось.