Бестиариум. Дизельные мифы - [31]

– Очень ценная информация. Мы, конечно, закладывали будь здоров, но столь значительное для истории событие я всё же умудрился не прощелкать.

– Не перебивай, малыш… По итогам переговоров был достигнут паритет между нами и дядей Сэмом. Уже потом в гонку включились китайцы, и, чую, огребем еще с ними геморроя себе на головы… Но это сейчас к делу не относится. Главное, что на следующие десять лет был обеспечен паритет. Относительное равновесие, которое очень одобрили наши друзья… – Крамер кивнул куда-то вверх. – Сверху… И снизу, в общем, тоже… И даже те, которые под водой… До недавнего времени паритет сохранялся. А потом наши, под руководством вдохновенного гения Подольского, запустили «Асбест-тринадцать».

– Что за напасть?

– Черные галеры! – будничным голосом сказал Крамер.

Я с силой впился ногтями в собственное колено.

Крамер оценивающе посмотрел на меня:

– Удивлен?

– Еще бы, блин, Крамер… Ты что, хочешь сказать, что…

Мой друг самодовольно кивнул:

– Всё верно. Не только у американцев нашлись подходы к нашим приятелям с оборотной стороны Луны. В мире яви ее не покажет ни один телескоп, но у нас нашлись свои контакты в Утаге и в предгорьях Хатег-Кла. В конце концов, у нас столько же прав на этот кусок «зеленого сыра», сколько и у дяди Сэма. Верно? Поэтому пусть уткнутся!

– Но ведь Хельсинкские договоренности…

– Зришь в корень! С этим, конечно, вышла промашка. Новый Ирам и Р’льех очень ревниво следят за соблюдением всех конвенций, к которым они приложили свои щупальца. Ребята страсть как не любят самодеятельности. А когда у них за спиной начинают обстряпывать делишки такого масштаба, и вовсе начинают кипятком писать. Ну… Я, впрочем, не уверен, что к ним применима эта аллегория. Собственно, есть ли у них чем…

– Крамер, прошу тебя!

– Да-да, я отвлекся, прости! Короче говоря, каким-то умникам в Генштабе пришло в голову, что было бы неплохо припрятать в рукаве джокера. Ну, так, на всякий случай. Особенно после того, что учудили китайцы…

– Перестраховщики, – с горечью процедил я, копируя интонацию Кожухова.

– Идиоты, – нарочито спокойно парировал Крамер. – Одно дело экспериментировать с вратами на Юггот, совсем другое – кокетничать с «лунатиками»…

– Так что же с ними случилось?

– Что-что… Вояки решили поэкспериментировать с антиматерией. Во главе проекта поставили Подольского. Он вроде бы даже добился некоторого успеха… Но кто ж знал, что он отчебучит?!

– Добились успеха в чем? Только не говори, пожалуйста, что они вышли на контакт с существами, населяющими Ту-сторону-Луны…

Крамер дал по тормозам, я чуть не впечатался носом в приборную панель.

Мой друг развернулся всем корпусом, вознеся брови в самом искреннем недоумении.

– А ты-то откуда знаешь? – спросил он.

Для более обстоятельного разговора Крамер свернул с дороги и притормозил у аккуратного двухэтажного домика, обсаженного липами.

– Как в старые добрые времена, Свиридов? Тут нам никто не помешает.

Гостиница называлась «Полярная звезда», на первом этаже обнаружился симпатичный ресторанчик на два зала. Дощатые столы, пара-тройка завсегдатаев, никакого внимания не обращающих ни на что, кроме донышка собственных пивных кружек.

Мы заняли столик в углу. Абажуры ламп были оклеены астрономическими картами. В мягком оранжевом свете зодиакальная фауна продолжала извечную гонку друг за дружкой – лебедь, хлопая крыльями, улепетывал от игривой медведицы, следом щелкал клешнями пучеглазый лобстер, вокруг них нарезали круги вооруженные игрушечными луками амуры с купидонами и прочие эроты.

Крамер не давал мне и рта раскрыть, пока мы не выпили по кружке светлого. Затем личным примером заставил прожевать колбаску, изрядно сдобренную горчицей. И только после этого, вальяжно раскурив сигарету, продолжил:

– Как я понимаю, отговаривать тебя ввязываться в эту историю с Подольским – бессмысленно?

Я подцепил вилкой квашеной капусты. Старательно хрустя, кивнул.

– Узнаю старину Свиридова. Легких путей не ищешь…

– Искал бы легких путей – занялся бы журналистикой.

– Был бы ты журналистом, не проворонил бы наиболее примечательный факт во всей этой истории.

– О чем ты?

– Синдром Картера – Уоррена. По его поводу тут, в рейхе, в последнее время все просто помешались. Каждая задрипанная желтая газетенка сочла своим долгом пригласить якобы эксперта… Ты бы видел, что они несут…

– Картер… Картер… что-то знакомое, это же…

– Да-да, Рэндольф Картер, тот самый, что вошел в поп-культуру с легкой руки своего коллеги Лавкрафта. Американский писатель. В детские годы открыл в себе дар провидения. Занимался прикладным сноходчеством. В первую мировую воевал во Французском легионе. Написал несколько романов, половину из них потом сжег. Я в свое время зачитывался этим парнем… Потом он завел дружбу с неким Харли Уорреном. Нашел единомышленника. С ним на пару они натворили делов – плато Лэнг, Неведомый Кадат, Целефаис… даже Зар!

– Всё это… – отпив из кружки, я развел руками. – Внушает…

– Всё это я вижу каждый день. У себя в клинике. Немцы – обстоятельная нация, Свиридов. При первом фюрере таких ребят, как Картер и Уоррен, заперли бы в подвале, приковали к железному столу, облепили бы датчиками и ставили на них эксперименты, как наши академики – на шимпанзе и собачках. Теперь же мы научились лечить их по самой передовой психоаналитической методе. Никаких холодных обертываний и электричества. Только доброе слово и терпение. Спасибо старине Зигмунду. Нам есть что противопоставить всем этим попыткам умотать в волшебную страну. Мы берем этих ребят, показываем им чернильные пятна, доказываем, что всё дело в том, что мама не купила им в свое время игрушечного пони, барабан и саблю. И отправляем обратно по домам. Все счастливы…