Бессмертные - [221]

?

— Ресторан Романова?

— Уже теплее. Начнем оттуда, детка. — Она послала в трубку звонкий поцелуй. — Гулять так гулять!

Мэрилин говорила громко. Меня это встревожило: обычно у нее был мягкий, тихий голос. Часто мне приходилось вслушиваться в ее слова и даже хотелось надеть слуховой аппарат.

— В восемь? — предложил я.

Смешок.

— В девять. — Она повесила трубку.

В девять сорок пять я все еще болтал с Майком Романовым, потягивая уже второй бокал сухого мартини. В этом не было ничего удивительного.

— С кем ты ужинаешь? — поинтересовался Майк.

— С Мэрилин Монро.

Он присвистнул.

— Может, тебе пока стоит заказать креветки в соусе или еще что-нибудь. Эта женщина не. отличается пунктуальностью.

— Я знаю.

Стараясь не смотреть на часы, я намазал маслом еще одну хлебную палочку. У меня было достаточно времени, чтобы осмотреться в ресторане. Это заведение было одним из немногих в Беверли-Хиллз, куда посетители приходили в вечерних нарядах, как в лучших ресторанах Нью-Йорка.

По идее, Мэрилин не должна была чувствовать себя здесь уютно. Ресторан “У Романова” был излюбленным местом представителей “старой гвардии”. Синатра или Брандо со своими дружками ни за что не появились бы здесь. Но ведь Мэрилин, размышлял я, никогда не желала быть “посторонней” — она боролась за то, чтобы ветераны Голливуда принимали ее как равную. Ресторан “У Романова” являлся для Мэрилин олицетворением того мира, в который она отчаянно пробивалась всю жизнь, с того самого времени, когда жила в приюте и из окна во все глаза рассматривала находящееся по соседству здание студии “РКО”.

В зале раздались изумленные возгласы. Я поднял голову и увидел, что к столику, где я сидел, направляется Мэрилин. Ее волосы были даже не белокурыми — они отливали белым платиновым блеском; лицо накрашено, как для съемки. Она была в коротком вечернем платье из черной переливающейся блестками материи, спускавшемся с плеч на узеньких, как спагетти, бретельках, — просто непонятно, как это платье вообще держалось на ней.

Я поднялся ей навстречу, поцеловал, не в состоянии отделаться от мысли, что все мужчины в зале наверняка завидуют мне.

— Ты выглядишь восхитительно, сразу видно: человек пришел поужинать, — сказал я.

— Так и было задумано. — Мэрилин села рядом со мной на диван, не обращая внимания на улыбки и приветственные жесты посетителей. Кстати, с ее стороны это не было проявлением невоспитанности: Мэрилин от природы была застенчивой, к тому же страдала близорукостью, так что ей трудно было общаться со знакомыми, сидевшими за другими столиками, и даже реагировать на приветственные жесты. Майк открыл для нее бутылку шампанского “Дом Периньон” и, когда она с наслаждением сделала первый глоток, радостно засиял, будто он сам давил виноград. Мэрилин одобрительно кивнула. Интересно, подумал я, бывает ли шампанское “Дом Периньон” плохого качества, и, если бы Мэрилин отведала такого шампанского, смогла ли бы она определить, что оно плохое?

— А знаешь, кто впервые привел меня сюда? — спросила она.

Я покачал головой.

— Джонни Хайд. Бедняжка Джонни. Специально для этого случая он повез меня по магазинам и купил мне новый наряд. “Ты у меня будешь как куколка, детка”, — сказал он мне. Я так стеснялась! — Мэрилин рассмеялась. — Знаешь, Джонни умел держаться солидно, на высшем уровне, поэтому он хотел, чтобы и я выглядела солидно.

Она осушила свой бокал. В тоне Мэрилин сквозила горечь, но без сентиментальности и тоски по прошлому. К нашему столику подошел метрдотель. Я собрался было попросить его подойти попозже, но Мэрилин заявила, что хочет есть. Она заказала креветки в соусе, бифштекс с кровью, запеченный картофель и салат “Цезарь” — классическое меню в ресторанах Лас-Вегаса.

— Тебе здесь понравилось? — поинтересовался я. — В тот раз, когда Джонни впервые привел тебя сюда?

Мэрилин погрустнела, взгляд затуманился, словно она смотрела куда-то в глубь своей души с обидой и недоумением.

— Это было ужасно, — заговорила она, качая головой. — Джонни привез меня в магазин “И. Магнинз” и купил мне платье — с оголенными плечами, с такой длинной широкой юбкой, а также в тон к нему большой шарф и туфли такого же цвета, кажется, в стиле Диора; такой наряд могла бы выбрать его жена. Я чувствовала себя в нем, как маленькая девочка в мамином платье… И посетители ресторана смотрели на меня во все глаза. Мне казалось, будто я слышу, как они шепчут друг другу: “Эта та самая девица, из-за которой Джонни бросил жену!” Знаешь, Джонни любил пообщаться со знакомыми за соседними столиками, когда бывал в ресторанах, — это и понятно, ведь он работал менеджером, — но в тот вечер к нашему столику вообще никто не подошел, и я видела, что Джонни это угнетает. То есть никого, конечно, не возмущало, что он завел себе любовницу, — в его положении это было вполне естественно, — но вот то, что он посмел показаться со мной , своей любовницей, у Романова, это было против правил. В ресторан Романова ходят с женами , понимаешь, а не с любовницами.

Я видел, что Мэрилин готова расплакаться. Но как раз в это время принесли креветки в соусе, и она с жадностью набросилась на еду. Кончиками пальцем с длинными ярко-красными ногтями она брала огромных моллюсков за хвост и макала их в русский соус — в душе Мэрилин по-прежнему оставалась бедной девушкой, которую пригласил в ресторан щедрый кавалер, и она опасается, что не успеет как следует наесться.