Бессмертные карлики - [46]

Фьельд не имел возможности продолжать свое подробное слово. Среди жуткой тишины, в которой даже пальма забыла свой шелест, послышался вдруг один резкий женский крик, в расстоянии не более ста метров.

Оба вскочили, схватили оружие и ринулись к месту, откуда исходил этот крик. Но они не могли ничего заметить кругом. И тишина после раздирающего звука казалась еще глубже.

Паквай невольно приготовил к употреблению лассо, которое он носил всегда у пояса.

Они осмотрели каждую ямку, каждую трещину в скале. Но не нашли ничего, что бы могло разъяснить происхождение крика.

Наконец Фьельд поднялся с земли и простонал, как раненый зверь.

— Это был голос Инесы, — сказал он мрачно.

Но говорил пустому воздуху.

Когда он осмотрелся кругом, он стоял один на плоскогорье застывшей лавы.

Паквай исчез.

30. ДОРОГА ИНКОВ

В третий раз в жизни Йунас Фьельд стоял оцепенелый и беспомощный.

Он находился в мертвом, окаменевшем мире. По-видимому, всякая жизнь погасла кругом него. И все же чьи-то глаза отовсюду следили за ним. Как некогда Раймон Сен-Клэр, он лишился последнего спутника. Его верный друг и помощник исчез у него за спиной, и он даже не мог представить себе, каким образом это произошло.

Понемногу к нему вернулось спокойствие и хладнокровие. Многое может показаться неестественным и страшным для слабых мозгов. Но Фьельд не принадлежал к той породе людей, которые могут уверовать в чудо.

Он встал на колени и пополз на четвереньках, осматривая каждый сантиметр земли.

И на этот раз он открыл нечто, что навело его на верный след. То был маленький кончик веревки, зажатый между двумя пластами лавы. Он тотчас узнал эту тонкую, но крепкую веревку. То был кончик лассо Паквая. Он схватил и потянул его. Камень медленно поднялся под сильной рукой и бесшумно повернулся на своей оси, обнаружив большое темное отверстие. Ни один современный тайник не мог быть придуман с большей хитростью.

Фьельд не задумался ни на минуту. Он проскользнул туда с единственной мыслью найти во что бы то ни стало своих друзей. Потому что он знал, что другой конец длинного лассо был крепко обвязан вокруг стана Паквая.

Он очутился в трубообразном коридоре. В некоторых местах тот был так узок, что его широкие плечи, нагруженные вдобавок тяжелым ранцем, едва могли протиснуться дальше. Но зато его глаза постепенно привыкли к темноте, и у него хватило времени на то, чтобы обдумать свое положение.

Он начал уже ориентироваться, и, когда внезапно открылся выход из коридора, его ноги нашли опору на ступеньках, которые хотя и были очень круты, но не настолько, чтобы он не мог по ним приступить к равномерному спуску вниз.

Он услышал наверху слабый стук, и кругом него сразу наступила непроницаемая тьма: по-видимому, камень автоматически повернулся на свое место.

Воздух был прохладный и влажный, и звук текущей воды становился яснее. Он обвязал конец лассо вокруг своей руки и, найдя выступ поудобнее, начал тянуть его к себе. Лассо поддавалось легко и быстро. Значит, если Паквай даже и был сброшен вниз, то падение едва ли было так высоко, чтобы серьезно повредить ему.

Тут Фьельд, вспомнив о фонаре, вынул его из кармана и навел сильный рефлектор на дно шахты.

Зрелище, которое ему представилось, он никогда впоследствии не мог забыть.

На полу галереи, над рекой, текущей в нескольких метрах ниже ее, различил он распростертое тело Паквая. Вокруг него двигались, подобно клубку странных серых червей, несколько карликовых существ, которые были заняты тем, что связывали руки и ноги индейца. Его голова была покрыта платком. Даже на этом расстоянии Фьельд почуял запах того же самого усыпляющего средства, которое он уже заметил, когда осматривал спальный мешок Инесы.

Фьельд не был особенно удивлен. В дневнике профессора находилось подробное описание этих карликов Кономамаса. Но надо было иметь стальные нервы, чтобы стоять лицом к лицу перед этими существами, отвратительная дряхлость которых соединялась с юношеским проворством. Они были ростом не больше двух футов. Но годы стерли большинство черт, отличающих человеческую породу. Отвислая, высохшая и морщинистая кожа напоминала кожу слона. Они охотнее ползали, чем ходили, и напоминали тогда стволы самых старых деревьев в лесу. Тонкий слой слизи указывал на то, что они часто бывают в воде. Глаза были красные, слезящиеся, с почти фосфорическим блеском.

Несмотря на отвратительную и отталкивающую внешность этих карликов, Фьельд все-таки впоследствии заметил, что их движения не лишены были некоторого достоинства — в этих движениях сказывалась благородная, древняя раса.

Их голоса приглушились до легкого свиста. По-видимому, они были привычны к темноте. Резкий свет фонаря Фьельда заставил их мигать глазами и натыкаться друг на друга. Некоторые даже нырнули в воду. Но какая-то угроза, произнесенная, очевидно, одним из вождей, вернула их к берегу.

Фьельд воспользовался их замешательством. Он прикрепил фонарь к своему поясу, крепко намотал на руку лассо и, прежде чем карлики могли помешать ему, притянул к себе находящегося в полусознательном состоянии Паквая и окунул его в реку, чтобы освежить.