Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт - [23]

— …Но ныне я должна повлиять на тебя, должна сделать то, что положено матери, чтобы спасти свою дочь.

Джесси смотрела на плавные линии виргинских зеленых холмов.

— Спасти меня от чего?

— От лейтенанта Фремонта! Пойми меня правильно, Джесси! Мне нравится молодой человек, но он слишком энергичен и стремителен, как твой отец! Он всегда будет стремиться пробиться наверх, используя большую дубинку, как Том Бентон. По этой причине у него будут враги, он никогда от них не избавится. Ты будешь жить в борьбе и разногласиях, в бесконечных схватках, мешающих даже ощутить вкус самой элементарной пищи. Это плохо для женщины. Это подрывает тот самый внутренний дух, который призван дать ей чувство облегчения и безопасности, если она хочет жить счастливо и растить своих детей.

Она взяла руку Джесси и крепко держала ее.

— Именно поэтому я хочу, чтобы ты серьезно подумала о кузене Престоне. Он родился в одной из лучших семей Виргинии, богат и обеспечен, у него нет амбиций, кроме как хорошо вести хозяйство, он благодушен, и ему нравятся всякие мелочи. Ты могла бы прекрасно жить с ним, Джесси, какой жизнью ты могла бы наслаждаться!

Видя, что мать близка к обмороку, Джесси настояла на том, чтобы отвести ее в их крохотную каюту, где устроила ее на кресле-кровати и протерла ей лоб одеколоном. Поначалу она подумала, что мать уснет, но глаза Элизабет следили за каждым ее движением, молчаливо требуя ответа. Джесси села на край постели и погладила тонкую белую руку матери.

— Мама, как ты думаешь, мог бы отец жить полнокровной жизнью, не конфликтуя постоянно, что тебя так мучает?

— Нет, — ответила миссис Бентон, — то, что для него было живительным глотком, для меня — яд.

— Ты часто говорила, что я дочь своего отца. Тогда ты должна понять, дорогая, что я также честолюбива и не боюсь конфликта. Я понимаю и принимаю политическую суету потому, что выросла в ней. Как и ты, я не могу обедать, когда рядом идет дискуссия. Но поесть можно в любое время, а здравые суждения приходят лишь иногда. Мне нравится образ жизни отца, мама, он для меня столь же естествен, как и для него самого. Для меня было бы трудно поселиться на ферме Блю-Ридж и проводить время в поездках верхом, танцах и охоте. Такой образ жизни угнетал бы меня. Он подавил бы меня, как суматошная жизнь в Вашингтоне отравила тебя.

Уставшая миссис Бентон, прикрыв рукой глаза, смотрела на дочь, не понимая.

— Джесси, ты так похожа на меня, твое лицо похоже на мое, твоя фигура такая же изящная, как моя; она не выдержит всей этой толчеи, ты заболеешь, ослабнешь…

— Ты ошибаешься, мама, я люблю Джона Фремонта и чувствую, что он оставит свой след в истории. Я хочу быть частью этой борьбы и этого вклада.

— …Ты так легко полюбишь кузена Престона, — упорствовала мать. — Он красивый, очаровательный…

У причала в Фредериксбурге их ожидала высокая желтая семейная карета, которую дети прозвали тыквой. Джесси взобралась на жесткое кожаное сиденье рядом с матерью. После нескольких минут езды по булыжной мостовой она поняла, что Элизабет Бентон все еще не оставила надежду повлиять на нее.

— Не могу не сказать, как меня огорчает, Джесси, то, что ты не восприняла традиции Черри-Гроув, а в тебе бродят лишь отцовские традиции задиристых, упрямых пограничных земель. Я не стала меньше любить отца из-за того, что он ввязывался в грубые ссоры, но это воздвигло барьер между нами. Трудно отделить мужчину от его работы, Джесси, а когда работа грязная, когда в себе самом он носит следы этой работы, тогда нарушается вся жизнь.

— Самая лучшая часть мужчины — это его работа, — категорически заявила Джесси.

— Твой отец научил тебя этому.

— Что, это умаляет истину?

По щекам Элизабет Бентон побежали слезы. Но на этот раз она не прижала к себе дочь.

— Мой дорогой ребенок, как мне жаль тебя! С какой бедой и страданиями ты столкнешься!

Когда показались дубы Черри-Гроув, Элизабет Бентон сделала непроизвольный трепетный жест тонкой белой рукой, признав свое поражение.

— Я вошла в жизнь отца слишком поздно, чтобы изменить его, такая попытка была бы нечестной, даже неразумной. Но ты так молода… Никто не слушает меня, все упрямо идут своим путем.

_/11/_

Черри-Гроув был дарован прадеду Джесси английским королем за его военную службу в колониях. Здание было построено в арлингтонском колониальном стиле, с портиком, поддерживаемым колоннами, и с красивыми белыми боковыми пристройками, с просторной гостиной и столовой по обе стороны прекрасного зала.

Их провел в дом полковник Макдоуэлл, ее дядя, с румяным лицом и длинными шелковистыми усами. Помимо бабушки Макдоуэлл и Элизы, приехавшей сюда весной, Джесси оказалась предметом восхищения и объятий тридцати пяти тетушек, дядюшек и двоюродных родственников — всего клана Макдоуэлл. Там были английские родственники во втором колене из Спрингфилда; тетушка из Ричмонда, приехавшая через форт Патрик-Генри; дядюшки из Абингтона, владевшие тамошними соляными копями; дядя Макдоуэлл, считавшийся в семье самым известным преподавателем Виргинии; кузен, преподобный Роберт Брекинридж, славившийся по всему Югу своим красноречием.