Бессмертие. Тайное знание Древней Руси - [14]

— Евгения. Можно просто Женя, — представилась вошедшая в отсек молодая женщина.

Нет, не женщина! Еще совсем юная девушка.

За ее спиной возвышалась огромная нелепая фигура Бергалова.

— Дочка моя, знакомьтесь. Студентка столичного Университета.

В голосе отца слышалась нескрываемая любовь и гордость за свое чадо.

Ее нельзя было назвать красивой, хоть внешностью она пошла явно не в отца. Небольшого роста, вся какая-то тусклая, ни фигурой, ни скуластым лицом с узкими серыми глазами не способна она была привлечь заинтересованное мужское внимание. Не отличалась она и внутренним совершенством. Во взгляде читались избалованность, врожденная похотливость и жадность. И все же, все же... Подо всеми этими оболочками просматривалось нечто необычное, нечто удивительное. Она, несомненно, была потомственной шаманкой, причем редкой, неизвестной мне раньше силы!

За окном мелькали вокзальные персонажи, на соседней полке сидел и тихо посмеивался Федор Иванович, где-то под потолком улыбался во всю ширь Бергалов, показывая все тридцать два золотых зуба и становясь от этой улыбки еще безобразнее. А я сидел в неловкой позе, боясь пошевелиться и не в силах заговорить, глядя прямо в холодные серые глаза укротительницы Змеев.

Паузу, которая, похоже, неловкой была только для меня, нарушил Федор Иванович:

— А меня можно просто Федя. А это Александр, ученый из Петербурга. Рекомендую: потомственный ученый и потомственный петербуржец, настоящий интеллигент в двенадцатом поколении! Можно просто Алекс.

Боже, что он несет! И куда, собственно, исчез Федор Иванович? Откуда взялся этот гаер Федя, хоть и похожий на того ведуна, но явно моложе лет на десять, выше ростом, развязнее и глупее? А кто я?!. Мне нужно что-то сказать, от меня ждут чего-то...

— Приятно познакомиться... Алекс, — сдавленным голосом произнес я и потерял сознание.

Хотя сознание я, конечно же, в полном смысле слова не потерял — с некоторых пор я на это был просто не способен. После моего третьего рождения на берегу священного индейского озера я не терял осознанности ни во сне, ни при каких-либо других обстоятельствах. И тем не менее за последние несколько часов я уже второй раз вынужден был наблюдать, как над моим телом хлопочут другие люди, пытаясь привести его в чувство. Да, это был серьезный удар даже для меня! Пока я, приподнявшись, здоровался с Женей, поезд резко тронулся — все-таки слухи о многочасовом ожидании оказались сильно преувеличены, — и чемодан Бергалова, легко соскользнув с третьей полки, ударил меня по голове. Обычный человек от такого удара должен был скончаться на месте — чемодан, судя по весу, был наполнен камнями, а его закругленные углы коварно обиты железом. Одним из таких углов я и получил точно по макушке.

Около минуты ушло у меня на то, чтобы собрать разъезжающуюся энергоинформационную структуру тела в нормально функционирующее целое. С трудом приоткрыв глаза, я застонал, вызвав этими незамысловатыми проявлениями жизни бурную радость у моих попутчиков. В особенности у владельца чемодана, вероятно, уже размышлявшего над возможными последствиями такого уголовного деяния, как убийство по неосторожности.

Кости черепа, слегка разошедшиеся от удара, потрескивали, пытаясь встать на место; в районе точки бай-хуэй стремительно росла гематома. К этой шишке, делавшей меня похожим на самого Будду[19], нежная девичья рука прикладывала намоченное целебной железнодорожной водой полотенце, а слегка раскосые серые глаза смотрели на меня с тревогой и заботой. Мои губы сами собой сложились в улыбку блаженства. Я прекрасно понимал, что случилось. Буквально друг за другом произошло два весьма значимых события: сперва — серьезное ветвление мира (что интересно, серые, по всем признакам, были тут совершенно ни при чем), и почти одновременно — моя встреча с Вечной Невестой. Невероятным было то, что эти два события, явно связанные между собой, все же оказались разнесены во времени. Это говорило о серьезных сбоях в функционировании вселенских законов. Ведь несколько секунд в центре Мира, помноженные на масштабы космоса, давали гигантские расхождения в ткани реальности на его периферии. Сопровождавший эти события удар на физическом уровне хоть и поразил меня ненадолго, но не удивил — к подобному поведению материального мира в моменты флуктуации грядущего в настоящем я давно привык.

Понежившись еще немного, я поймал легкую женину руку и, поцеловав ее с чувством, занял на полке сидячее положение. Несколько оторопев от моей неожиданной вольности и быстрого восстановления, Женя удивленно смотрела мне то в глаза, то чуть выше — на шишку, продолжая, однако, сидеть рядом со мной. Остальные вздохнули с явным облегчением, увидев, что я пошел на поправку.

— Крепкая голова, любящая жена — что еще нужно, чтобы встретить старость! — произнес Федя (называть его Федором Ивановичем у меня уже как-то не получалось).

Все засмеялись. По веселым искоркам в глазах Феди я понял, что это известная всем, но непонятная для меня шутка, и присоединился к остальным.

— Вы уж простите мне мою неловкость — хотел как лучше, чтоб чемодан тут не мешался, да поспешил. Извините еще раз, но теперь я должен посмотреть, целы ли образцы. — С этими словами Бергалов поднял все еще валявшийся на полу чемодан, бережно положил его на стол и открыл. — Слава предкам, все цело. Вот, посмотрите на это чудо!