Бессмертие мистера Голдмена - [10]

Ему хотелось всего на свете, а ведь у Роберта эта возможность была, но он не замечал ее под своим носом, который все время отворачивал куда-то в другую сторону и упорно отказывался замечать простой сути, что жизнь, как бы банально это не звучало, скоротечна.

- Почему ты сейчас не дома, Боб?

Сказать правду? Признаться? Пусть одному человеку. И даже пусть этот человек будет тем самым, в чьих глазах принято держать авторитет. Главное - выговориться. Оказаться на том самом месте, на котором обычно восседают его клиенты и изливают всю свою душу. Поменяться местами. Признаться в том, что он совершил не менее жестокое преступление. Преступление перед самим собой. Он не использует то время, которое утекает сквозь стареющие пальцы, и вскоре ни одной его крупицы нельзя будет разглядеть на своей ладони. И что тогда?

- Думаю, что сейчас уже слишком поздно для таких разговоров, мистер Голдмен.

Он спасовал.

- Ты снова бежишь от ответа.

- Я знаю ответ.

- Дело твое, Боб.

- Спокойной ночи, мистер Голдмен.

- Спокойной ночи, Боб.

Роберт вернул экран в исходное положение. Он видел, как Иззи еще некоторое время смотрел в камеру. Видел, как ему нравилась та мораль, которую он попытался внушить Роберту. Он видел это, и подозревал, что у Иззи это получилось.

Гретта вела свою работу, как ей и было приказано. Эту ночь Роберт провел в том же самом кресле, с которого он так и не поднялся после разговора с Иззи Голдменом. Его руки свисли вниз, а подбородок упал на грудь. Позже, когда Гретта заметила это. Она перепрограммировала кресло, и оно приняло более удобное положение, чтобы сон доктора Льюиса хотя бы сегодня был крепким и спокойным.

Спал и Иззи.

Этой ночью он стоял возле окна какого-то старинного дома и заглядывал внутрь. На улице был ужасный мороз, и его босые ноги тонули в хлопьях обжигающего снега. Изо рта шел молочный пар, а ушей он и вовсе уже не чувствовал от холода.

Он смотрел в окно и видел внутри семерых людей. Они радовались, и на их лицах светились приятные добрые улыбки. Отец семейства натачивал тонкий нож, чтобы разделать печеных куропаток так, чтобы хватило всем. Мать все носилась туда и сюда, принося все новые и новые блюда с салатами и закусками. Бабушка куталась в клетчатый плед и смотрела на все происходящее сквозь толстые круглые линзы старомодных очков. Дети кричали, и каждый из них старался заглушить своим голосом другого.

Всем было весело, и в какой-то момент, самый младший ребенок, мальчик, который все это время сидел спиной к стоящему за окном Иззи Голдмену, обернулся. Иззи вздрогнул. Мальчиком оказался он сам.

Ребенок посмотрел на него грустными глазами и что-то прошептал, едва разлепив потрескавшиеся губы. Иззи не разобрал слов, но было уже поздно.

Он проснулся на полу. Все еще стояла глубокая ночь. По лицу Иззи Голдмена текли пот и слезы, а ртом он отчаянно пытался вдохнуть как можно больше воздуха. В груди что-то больно кололо, и он приложил к ней ладонь.

- Я видел родителей, - произнес он в тот момент, как рядом с ним промелькнула видеокамера.

* * *

- Я видел родителей.

- Что?

- Я видел родителей, Боб.

Роберт сидел в своем кресле. Иззи был все на той же кушетке, которая то и дело принимала более удобную форму.

- Гретта.

- Да, доктор Льюис.

- Перемести, пожалуйста, видео-панно на потолок.

После этих слов, видео-панно пропало у стены и тут же возникло на потолке, как раз перед лицом лежащего Иззи.

- Гретта, я хочу, чтобы ты передала на панно изображение с пятой камеры, расположенной на крыше.

- Принято, доктор Льюис.

На огромном кристаллическом холсте появилось изображение голубого неба и мелкими кучерявыми облаками. Иззи смотрел на это с восхищением. Перед его глазами порхнуло несколько крупных птиц, но они тут же скрылись из виду. Но за эту долю секунды он успел расслышать трепет их крыльев.

- Спасибо, Гретта. Отключи принятие голосовых команд, - Роберт уселся удобнее и взял в левую руку небольшой пластиковый стержень. Он нажал на кнопку, и перед его глазами возник все тот же планшет, который он каждый раз брал с собой, когда собирался на личную беседу с Иззи. - Что скажите? - спросил он, кивнув на небо.

- Прекрасно, - ответил Иззи. Он был спокоен, и если бы только Роберт не знал его так хорошо, он бы решил, что это спокойствие не предвещает ничего хорошего.

- Так вы сказали, что видели своих родителей?

- Да.

- Когда это было.

Иззи напряг память.

- Около пяти дней назад.

- Очень интересно.

- Что именно, Боб.

- Раньше вы никогда не говорили о них.

- Раньше я их и не видел.

- А почему вы решили, что это были именно они?

На панно снова показалась стая птиц. Они пронеслись мимо, щебеча на все лады.

- Как бы тебе объяснить это, Боб. Я не помню их лиц. Совершенно не помню. Но в своем сне я увидел маленького мальчика. И этим мальчиком был я.

Роберт поднял глаза на него.

- Вы?

- Да.

- Расскажите мне подробнее, что вы видели? - Роберт с неподдельным интересом придвинул стул ближе к Иззи.

- Я стоял на улице. Была зима. Мне было очень холодно, потому что на мне было очень мало одежды. Какие-то обноски. Обуви на мне не было, и ноги словно отмирали от мороза. Я не чувствовал их. Я стоял перед каким-то домом и заглядывал в окно. Там я увидел людей.