Бессмертие - [90]

В тот раз его опасения не сбылись. Но теперь стрессовая нагрузка или дисбаланс иного рода может послужить во благо — в кратчайший срок (возможно, не более двадцати четырех часов) вызвать дробление Пути. Правильно рассчитанный дисбаланс, идя в суперпространстве по всей «длине» Пути, способен скрутить его в петли, стянуть в узлы, привести к возникновению фистул и в конечном итоге к распаду. Корженовский ясно представлял себе, как должна выглядеть внутри и вовне Пути ударная волна дисбаланса.

В пространстве и времени линия Пути пересекает бесконечное число точек. Меньшую бесконечность точек она пересекает в других вселенных. Но каждое пересечение само по себе не вечно.

Срок существования любых Врат ограничен, он не может превосходить срока жизни Пути (по внутреннему времяисчислению). Число Врат, которые можно создать в Пути, огромно, но не бесконечно, и не из каждой точки можно выйти наружу.

Чтобы довести свою разрушительную работу до конца, ударной волне дисбаланса могли потребоваться годы, даже столетия. Корженовскому это виделось так: из-за волны большая часть Пути сожмется в гармошку; множество спонтанно образованных фистул — соединений между различными сегментами — закупорит длинные секции по принципу удавки, петли. Фистулы способны разрастаться и соединяться друг с другом; отсеченные ими секции будут дрейфовать в пространстве.

Когда волна дисбаланса угаснет, от Пути останется лишь хвостик с «воздушным шаром» на конце — рудиментарной Вселенной, упомянутой Мирским.

Все это труднопостижимым даже для Инженера образом сказывалось на свойствах самых далеких сегментов Пути, о чем еще до Разлучения свидетельствовал Рай Ойю. Если бы Рай Ойю или Патриция хотя бы предположили, что Путь способен радикально меняться из-за незначительных структурных нарушений, они бы нашли доказательства тому сразу за порогом Гекзамона.

Получив последний доклад, Корженовский отправился в скважину, чтобы спокойно посидеть в своей восстановленной сфере. Там он закрыл глаза и предался медитации и глубокой меланхолии, занятию не столь уж неприятному.

Он не был в долгу ни у кого — и в то же время отвечал за всех. У него не было семьи, кроме самого Гекзамона. Погибать ему уже доводилось, и смерти он не боялся. Он боялся лишь одного: наделать непоправимых ошибок.

Корженовский уже досадил существам, которые неизмеримо опередили человечество в развитии, — он создал Путь. Слава Богу, они не держат на него зла: возможно, это отличительная черта превосходящего разума. Возможно и другое: любые попытки эмоционального восприятия или логического объяснения его действий, даже визита Мирского, суть упрощения, свойственные ограниченным умам.

Сейчас Корженовский отдавал Гекзамону долг — исправлял ошибки. Хватит ли обществу проницательности и смирения, чтобы навсегда отказаться от Пути? Не захотят ли когда-нибудь люди создать новый Путь? А если захотят, сможет ли кто-нибудь остановить их?

За всю историю Пути ни он, вдоль и поперек прочесавший космос Ключом, ни открыватели Врат не обнаружили другого такого сооружения. Правда, Мирский намекнул, что в иных вселенных появлялись схожие конструкции, но то в иных вселенных.

И ни одна из этих конструкций не была копией Пути. Корженовский знал цену своим талантам, однако не считал себя уникумом. Ему не удалось найти способ создания Врат, не требующий промежуточного сооружения наподобие Пути; другие расы, возможно, преуспели в этом, чем и объясняется отсутствие аналогов.

Нельзя исключать и вмешательство заинтересованных сил, чьи посланники, Мирский и Рай Ойю, всего-навсего рядовые солдаты. Но как они могли допустить появление хотя бы одного Пути, если он для них такая препона?

Если Корженовский будет действовать по плану Рая Ойю и добьется успеха — в чем он весьма сомневается, ибо все это крайне рискованно, — то, быть может, Финальный Разум, или командование потомков, как его называет засевший у Ольми в голове ярт, даст на все вопросы исчерпывающие ответы.

Патриция Васкьюз помалкивала. План Рая Ойю учитывал и ее интересы.

Земля

Прежде чем занять новую должность в Крайстчерче, Карен удостоверилась, что с ее дочерью обращаются хорошо. В Новой Зеландии не нашлось свободного оборудования, необходимого для полного расширения личности Андии; точно так же дело обстояло на всей Земле из-за спешной эвакуации Камня. Это отдаляло реинкарнацию на несколько недель и означало также, что до тех пор Карен не сможет поговорить с дочерью. Оставалось только работать и терпеливо ждать.

Когда орбитальные объекты оказались под завязку набиты беженцами, началось обустройство лагерей на Земле, близ технологически развитых агломераций. Идеальный эвакопункт должен был располагать всем необходимым для размещения аппаратуры городской памяти и прочей передовой техники Гекзамона, необходимой гражданам для повседневного труда и быта. Как оранжерея для цветов, думала Карен, или своего рода модернизированный улей.

Она получила назначение в лагеря, расположенные вокруг Мельбурна, на должность посредника между старотуземной администрацией И эвакуационными властями с орбитальных объектов. День за днем она устраняла шероховатости, добивалась взаимопонимания и делала все от нее зависящее, чтобы землянам не наносили новых обид. Измотанная до предела, она ночевала в собственном миниатюрном жилище-пузыре и видела в снах Гарри и Андию, совсем еще малышку, а еще — Павла Мирского.