Бессмертие - [31]

Он питал отвращение к тесным психоконтактам. Ценил свою уникальность и никогда не подписался бы под максимой поэта давно минувшей эпохи: «Быть одному — в неважной быть компании», и вполне понимал, отчего: он не желал изучать себя досконально, а уж тем паче — чтобы его изучил досконально кто-то другой. В отличие от многих соотечественников, он не находил удовольствия в самокопании.

Но лучший способ узнать ярта — вобрать его в себя и «погрузиться» в собственный изолированный имплант. Никакое другое устройство не защитит от контрразведывательных мер, а за личностью в импланте можно постоянно наблюдать и в случае чего перебросить ее в другую систему.

Ольми располагал тремя вместительными имплантированными хранилищами памяти, причем новейшему едва исполнилось полета лет, а два раньше служили для дублей Инженера. Все они были тальзит-ской конструкции, все допускали расширение функций — например, контроль извне при полной (или почти полной) блокировке памяти.

План был разработан и представлялся наилучшим. Ольми просто откладывал неизбежное.

Так ли уж велико было желание возложить себя на алтарь Земного Гекзамона? Пожертвовать своим разумом, душой? Ведь он наверняка погибнет, если ярту удастся обыграть его, «прогрызться» через все внутри-психические барьеры. Добро, если только он погибнет…

Ярт намеренно сдался в плен. Это троянский конь. Ольми уже не сомневался. А он вознамерился ввести этого коня в стены бесценной крепости — своего разума.

Если подведет защита, то ярт осуществит свой изначальный замысел и станет лазутчиком в лагере людей, диверсантом в человеческом обличье. Он будет управлять сознанием Ольми и — страшно даже вообразить — убедит порабощенный разум, что тот действует по своей воле.

Гормональные импланты довольно надежно контролировали биохимию тела Ольми, и все же он, опытный воин и старая полицейская ищейка, ощутил болезненный укол страха. Ему еще ни разу не приходилось так сомневаться в успехе.

Он вернулся в первую комнату и открыл ящичек со спецснаряжением. Поставил клапан на выходе терминала. Вытянув из гладкой пластины разъемного контакта несколько проводков, подсоединил их к гибкому обручу, который затем плотно надел на шею у основания черепа.

Оборудование было древним, и на загрузку могли уйти часы. Клапан предназначался для погашения мощности информационных зарядов, подобных тем, что погубили Бени.

«Сейчас ты превратишься в бомбу, — сказал себе Ольми. — Это очень опасное баловство».

Тишину в комнате нарушал только гул клапана. В голову лезли мысли о пейзажах Пятого Зала в шестикилометровой вышине, о каменной толще, окружающей Ольми со всех сторон, — подревнее, чем эта аппаратура; мысли о бремени воспоминаний и ответственности, почти всю жизнь давившем на плечи.

Возможно, этот опрометчивый шаг закончится гибелью или он умрет потом из-за какой-нибудь неполадки в теле (подобное случалось, хоть и редко), но ведь он уже многократно выполнил свой долг. Грех жаловаться на судьбу. Пускай он просто исчезнет — Корженовский, или кто-нибудь другой, поможет Гекза-мону выкарабкаться из очередной передряги.

Он еще раз проверил контакты. Все правильно. Можно приступать, но сначала последние меры предосторожности. По бокам двери он установил два портативных генератора мощного силового поля. Довольно одного нажатия на кнопку дистанционного пульта или резкого свистка, или нескольких миганий глазами в условленном ритме, и генераторы запитаются от скрытого источника, снабжающего энергией склеп, и уже никому не удастся отключить их или вывести из строя, поскольку они будут защищены собственными полями. Ярт не выберется из склепа, но и Ольми останется в нем навсегда.

Ольми учел необходимость задержаться в подземелье на несколько недель, пока не убедится, что все закончилось благополучно. Поставил он и другие капканы на себя самого — в Александрии и у станций Пятого и Третьего Залов — на случай, если в этой тесной усыпальнице все пойдет не так, как ему хочется. Достаточно будет очутиться в радиусе действия одного из капканов, активировать поле и ждать смерти. Или помощи.

Никто не знал об этих ловушках. Никто не знал о плане Ольми.

И еще на самый крайний случай он подготовил ловушку в собственном мозгу. Психическую мину под контролем дубля, которому поручалось наблюдать за разумом ярта.

Если вдруг окажется, что Ольми потерял власть над собой и намерен целым и невредимым выбраться из склепа, грубое логическое противоречие взорвет крошечный заряд в его груди.

Убедившись, что все учтено, он заново соединил провода и уселся на пол в позу лотоса. Достал из ящичка со снаряжением пузырек с питательной жидкостью, поднял и провозгласил тост:

— Бени. Map Келлен. Безымянные ученые. Да будут милостивы к вам Звезда, Рок и Пневма.

Он осушил склянку и поставил возле пульта. Затем протянул руку и коснулся клапана.

Загрузка началась.

Гея, Александрейя, мыс Лохиас

В тот вечер Рита ужинала с императрицей в зале Птолемея. За спинами у них стояли слуги. Обе любовались, как солнце за парапетом опускается на древний стольный град.

За едой они беседовали только о второстепенном, ни разу не упомянув о Вратах. «Довольно на сегодня судьбоносных решений», — предупредила Клеопатра Риту.