Бессменная вахта - [95]
Отрабатывали сразу несколько версий, но какая из них верная, поди скажи.
К концу дня были допрошены сослуживцы потерпевшей, подруга, муж. Ничего, что хотя бы немного прояснило. Глухо. Александр Игнатьевич с нетерпением ждал звонка из больницы. Наконец сообщили; опасность миновала. Но к Толстиковой его не пускали. Только на третьи сутки разрешили побеседовать с ней. Александр Игнатьевич примчался в больницу. У дверей палаты его встретил врач:
— Рассчитывайте не более чем на две минуты.
Включен диктофон. Осторожно подвинут стул ближе к койке.
— Анна Сергеевна, все будет хорошо. Скажите, вы его видели?
— Нет, — ответ он скорее угадывает, тихо, чуть слышно прошелестел ее голос.
— Что вы запомнили?
— Когда вошла в подъезд, то почувствовала запах табачного дыма. Подумала… алкаши в подъезде распивают… а тут кто-то лампочку разбил.
Больная замолчала. Ей с трудом далось это предложение. Врач, внимательно наблюдая за пациенткой, сделал предостерегающий жест рукой: пора кончать беседу.
— А что потом, Анна Сергеевна?
— Потом… потом — резкая боль в голове… мне показалось, что… загорелась лампочка…
Глаза больной стали наполняться слезами.
На четвертые сутки после преступления, наконец, появилась небольшая зацепка. Сообщение принес участковый Нестерук. Он зашел в кабинет к следователю, не торопясь повесил на вешалку свою полевую сумку, сел на стул, достал папиросу, постучал мундштуком о пачку и стал прикуривать. По его нарочито равнодушному виду Александр Игнатьевич понял, что участковый — с приятной новостью.
— Захар Павлович, не томите душу, — взмолился он. — Ведь что-то добыли? Выкладывайте.
— Так вот, я отрабатывал ту вечернюю школу, что недалеко от дома, в котором совершено преступление. От учительницы английского языка узнал, что в тот вечер на ее урок, третий по счету, опоздал Качанов, а живет он на той же улице. Опаздывал он и раньше. Но учительница обратила внимание на его странное поведение. Какой-то он не такой был в тот вечер. Бывало, только за один урок он получал до десяти замечаний, а по окончании урока первым выскакивал из класса. А в этот раз сидел тихо, как будто его и вовсе не было. Словно подменили парня. На перемене даже из класса не выходил.
— А вы, Захар Павлович, не догадались спросить, был ли он на первых двух уроках?
— Догадался, Александр Игнатьевич, догадался. Не был, вот так-то.
Александр Игнатьевич с уважением посмотрел на этого солидного, неугомонного человека. Ему уже и до пенсии осталось немного, а работает — молодые не угонятся. Нестерук очень опытный работник. На участке он все знал, как говорится, кто, где, когда родился и кто когда женился…
— Ну, рассказывайте же, — торопил его Плетень. — Вы ведь навели справки о Качанове?
— А что наводить, когда я его и так как облупленного знаю. Когда в школе он учился, пришлось повозиться с ним. Ушел из восьмого класса. Часто дрался, были приводы в милицию. Однажды обворовал газетный киоск. Но по малозначительности и малолетству уголовного дела не возбуждали. До армии не работал, сидел на шее у родителей, с которыми постоянно конфликтовал. Единственный человек, которого он любит, — младший братишка, больной с рождения. Демобилизовавшись из армии, три месяца болтался. Потом после нескольких напоминаний устроился на работу. И знаешь куда? В РСУ-5. То самое, где работает потерпевшая. А в день нападения у них давали зарплату. Вот теперь и думай, следователь, что к чему. А я пошел на участок…
Александр Игнатьевич анализировал полученную информацию. Давали зарплату. Аня получила деньги. Но ведь преступник ничего не взял. Может, ему помешали? Вот и не довел задуманное до конца…
Вечером с оперативником обсудили все имеющиеся материалы и решили задержать Качанова на следующий день после работы. А в течение дня поручили Василишину наблюдать за ним. Василишин позвонил уже после обеда и сообщил, что Качанов почти весь обеденный перерыв крутился возле горбольницы и даже заглядывал в приемный покой.
Александр Игнатьевич подсказал Василишину, чтобы при задержании Качанову не говорили причину: приглашают, мол, для выяснения кое-каких вопросов.
Согласно избранной тактике, Александр Игнатьевич начал беседу с обстоятельств, не имеющих никакого отношения к делу о нападении на женщину. Вопросы задавал отвлеченные: о друзьях, о работе, о больном брате. Качанов отвечал нехотя, односложно, как бы выдавливая из себя слова.
— Ладно, Качанов, все это не главное. Я хочу тебя спросить… — Качанов даже привстал со стула, приоткрыл рот, на лбу появилась испарина. — Я хочу тебя спросить, — продолжал Александр Игнатьевич, — ты прекрасно знаешь о групповом хулиганстве на ГРЭС, что было две недели назад. Не мог бы ты сказать, кто из зареченских ребят в этой драме участвовал? Ведь зареченские издавна враждуют с вами, грэсовцами.
Качанов прямо на глазах изменился, даже как-то поерзал на стуле, усаживаясь удобнее. Потом вздохнул облегченно, заговорил.
— Да, известно кто… Двоих же милиция уже забрала, а еще братья Ватутины. Старшему, говорят, самому крепко Досталось.
Качалов заговорил спокойно, приняв свой обычный, развязный тон. Самое время, подумал Александр Игнатьевич и задал следующий вопрос очень равнодушно, как бы мимоходом:
…В три часа ночи в управление милиции сообщили, что в доме, недалеко от автостанции, слышны выстрелы и крики о помощи. К месту происшествия выехали младший лейтенант Шлыков и проводник служебно-розыскной собаки лейтенант Бекетов с овчаркой Лайдой…О том, что было дальше и как были разоблачены опасные преступники, о нелегкой и ответственной работе людей в синих шинелях читатель узнает из предлагаемой книги.В сборнике, написанном работниками милиции в содружестве с журналистами, читатель найдет и исторические статьи о первых шагах республиканской милиции, и рассказы о милиционерах-героях, и психологические зарисовки о работе наших следователей, воспоминания ветеранов.Книга рассчитана на самые широкие круги читателей.
Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.
Находясь в вынужденном изгнании, писатель В.П. Аксенов более десяти лет, с 1980 по 1991 год, сотрудничал с радиостанцией «Свобода». Десять лет он «клеветал» на Советскую власть, точно и нелицеприятно размышляя о самых разных явлениях нашей жизни. За эти десять лет скопилось немало очерков, которые, собранные под одной обложкой, составили острый и своеобразный портрет умершей эпохи.
Воспоминания Владимира Борисовича Лопухина, камергера Высочайшего двора, представителя известной аристократической фамилии, служившего в конце XIX — начале XX в. в Министерствах иностранных дел и финансов, в Государственной канцелярии и контроле, несут на себе печать его происхождения и карьеры, будучи ценнейшим, а подчас — и единственным, источником по истории рода Лопухиных, родственных ему родов, перечисленных ведомств и петербургского чиновничества, причем не только до, но и после 1917 г. Написанные отменным литературным языком, воспоминания В.Б.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.
Рудольф Гесс — один из самых таинственных иерархов нацистского рейха. Тайной окутана не только его жизнь, но и обстоятельства его смерти в Межсоюзной тюрьме Шпандау в 1987 году. До сих пор не смолкают споры о том, покончил ли он с собой или был убит агентами спецслужб. Автор книги — советский надзиратель тюрьмы Шпандау — провел собственное детальное историческое расследование и пришел к неожиданным выводам, проливающим свет на истинные обстоятельства смерти «заместителя фюрера».
В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.