Бессердечные - [27]

Ария напряглась, обуреваемая страхом – и надеждой. Эли действительно могла бы так сказать.

– Мы были близкими подругами.

– Но тебе было неприятно, что ей известны все твои секреты, – заметил Эквинокс. – И это она тоже знала.

Ария охнула. Теперь и ноги у нее дрожали вместе с руками. Ноэль пошевелился на стуле, меняя позу.

– Она… знала?

– Она много чего знала, – прошептал Эквинокс. – Знала, что ты желаешь ей смерти. Ее это расстраивало. Ее много чего очень расстраивало.

Ария прикрыла ладонью рот. Все остальные участники спиритического сеанса смотрели на нее. Она видела белки их вытаращенных глаз.

– Я не желала ей смерти, – пискнула Ария.

Эквинокс задрал голову к потолку, словно так ему лучше было видно Эли.

– Она прощает тебя. Она знает, что тоже бывала к тебе несправедлива.

– Правда? – с трудом выговорила Ария. Она прижала ладони к коленям, пытаясь унять дрожь. Конечно, правда. Порой Эли и вправду бывала к ней несправедлива. И не раз.

Эквинокс кивнул.

– Она понимала, что поступает некрасиво, отбивая у тебя парня. Тем более что вы с ним долго встречались.

Ария склонила набок голову, решив, что ослышалась. Скрипнул чей-то стул, кто-то кашлянул.

– У меня… парня? – переспросила она. Тревога закралась ей в душу. У нее не было парня в седьмом классе.

А значит, этот шарлатан вовсе не общался с духом Эли.

Ария вскочила на ноги и, едва не задев головой низко висящий фонарь, сквозь дым благовоний и сухого льда, на ощупь стала пробираться к выходу.

– Эй! – крикнул ей вслед Эквинокс.

– Ария, подожди! – окликнул Ноэль, но она им не ответила.

Вырезанный из картона волшебник указывал путь к уборной магазинчика. Ария кинулась туда, захлопнула дверь и привалилась к раковине, не заботясь о том, что сшибла на пол мыло из толченной вручную «драконовой крови»[15]. Кретинка, обругала себя Ария. Разумеется, Эли здесь нет. Разумеется, все эти спиритические сеансы – чистой воды мошенничество. Медиум закинул удочку про Эли лишь потому, что узнал Арию: ее показывали в новостях. Чем она вообще думала?

Ария смотрела на свое отражение в круглом грязном зеркале над раковиной. Лицо у нее все еще было белым, как молоко. Пусть Эквинокс и шарлатан, но он указал на некую ужасную правду: Ария действительно хотела, чтобы Эли исчезла из ее жизни.

…Тогда – в седьмом классе на парковке колледжа «Холлис» – с ней была Эли. И тоже видела, как отец Арии целуется с Мередит. А в последующие недели просто житья ей не давала: на перемене зажмет в угол и пытает, есть ли какие новости. Напросилась на ужин в дом Арии и за столом все бросала на Байрона убийственные взгляды, а на Эллу – жалостливые. И каждый раз, когда пятеро подруг собирались вместе, Эли намекала, что немедленно все всем расскажет, если Ария не выполнит то или иное ее требование. В конце концов терпение Арии лопнуло, и за несколько недель до гибели Эли она стала избегать ее.

Медиум сказал, будто это расстраивало Эли. Могла ли покойница знать, как сильно Арии хотелось избавиться от нее? Вдруг вспомнилось, что в день исчезновения Эли миссис ДиЛаурентис пригласила Арию с подругами домой и стала выяснять у них, куда ее дочь могла пойти. В какой-то момент несчастная мать подалась вперед, напряженно опершись на локти, и спросила: «Эли… была расстроена?» Девочки тут же запротестовали: Эли красива, умна, неотразима. Ее все обожают. Такое слово отсутствует в ее эмоциональном словаре.

Ария всегда считала себя добычей, а Эли – хищником. Но что, если у Эли были какие-то свои проблемы? Что, если Эли хотела кому-то излить душу, а Ария ее оттолкнула?

– Прости, – прошептала она, заплакав. Тушь потекла по ее щекам. – Прости, Эли. Я никогда не желала тебе смерти.

Раздалось громкое пшш, словно из радиатора выпустили пар. Потом погасла лампочка над зеркалом, и уборная погрузилась в темноту. Ария замерла, сердце едва не выскочило из груди. Она принюхалась. В нос вдруг ударил удушающий аромат. Ванильное мыло.

Чтобы не упасть, Ария ухватилась за край раковины. Потом, без предупреждения, свет снова с шипением зажегся. Из зеркала на Арию смотрело ее собственное лицо. Но оно было не единственным.

Сзади, на некотором расстоянии, стояла девочка с лицом в форме сердечка, тоже голубоглазая – но с ослепительной улыбкой. Охнув, Ария резко повернулась. На двери висела пробковая доска, а к ней, поверх рекламы футонов[16] и объявлений о предстоящем вечере поэзии, была пришпилена цветная фотография Эли.

Глаза Эли притягивали Арию. Затаив дыхание она приблизила лицо к снимку. Это было одно из объявлений о пропавших без вести, напечатанных в ту пору, когда Эли исчезла. Тот самый снимок, что печатали на пакетах с молоком и размещали в местной прессе. ПРОПАЛА БЕЗ ВЕСТИ ЭЛИСОН ДИЛАУРЕНТИС, гласила подпись под фото, набранная дюймовым шрифтом. ГОЛУБЫЕ ГЛАЗА, СВЕТЛЫЕ ВОЛОСЫ, РОСТ – 1 метр 52 сантиметра, ВЕС – 41 килограмм. ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ЕЕ ВИДЕЛИ 20 ИЮНЯ. Арии уже сто лет не попадался на глаза этот флаер. Она внимательно осмотрела объявление, каждый сантиметр, даже с обратной стороны, пытаясь понять, почему оно оказалось здесь – и кто его повесил. Но ответа на свои вопросы не нашла.