Бесприютный - [16]

Луи ткнул пальцем в одну из фотографий:

– Это женщина с улицы Аквитании. Красивой не назовешь, но судить сложно, лицо искажено от удушья. Он вошел к ней в квартиру неизвестно как, где-то около семи вечера. Заткнул ей рот тряпкой и, похоже, зверски прибил об стену.

– А говорили, что он ее задушил.

– Да, но сначала оглушил. Не так просто душить сразу, если можно так выразиться. Потом он подтащил ее к ковру на середину комнаты, там остались следы ботинок. И вот тут уже он ее задушил, а потом раз двенадцать ударил чем-то острым, скорее всего маленькими ножницами. Этот тип просто чудовище.

– Сексуальное насилие было?

Луазель воздел руки к небу и снова уронил, как бы выражая недоумение:

– Ничего!

– Ты вроде как удивлен?

– В подобных случаях всегда ожидаешь обнаружить следы. Сам посмотри: одежда в порядке, и поза убитой вполне пристойная. Никаких следов секса.

– А эта женщина… Напомни, как ее зовут…

– Надя Жоливе.

– По ней что-нибудь есть?

– Мой коллега наводил справки, но ничего интересного не обнаружил. Читай сам: тридцать лет, секретарша в коммерческой фирме, собиралась замуж. Самая обычная женщина. Когда через десять дней произошло второе убийство, он бросил заниматься Надей. И я бы так поступил, как только узнали об этой сволочи, который следил за ними. Что касается моей жертвы…

Луазель замолчал, листая папку, потом вынул из него пачку фотографий и разложил их перед Луи:

– Вот она. Симона Лекур. То же самое, видишь, все совпадает до мельчайших подробностей: оглушили, вытащили на середину комнаты с кляпом во рту и убили.

Луазель покачал головой, ломая сигарету.

– Какая мерзость, – закончил он.

– А что за тряпка?

– Самая обычная.

– Между двумя жертвами никакой связи?

– Никакой. Это мы быстро выяснили, потому что убийца почти уже у нас в руках, но эти две женщины явно никогда не встречались. У них совершенно ничего общего, разве что обеим по тридцать лет, обе служащие и не замужем. Кроме того, обе особенной красотой не отличались, и они совершенно не похожи одна на другую. Одна брюнетка, у другой волосы скорее светлые, одна худая, другая пухленькая… Если они напоминают убийце его мать, то воспоминания у него довольно расплывчатые.

Луазель улыбнулся и взял новую сигарету.

– Но мы найдем этого ублюдка, – произнес он уверенно, – это дело нескольких дней. Ты читал газеты… Все свидетели описали человека, который торчал перед домом жертв за несколько дней до убийства. По-моему, парень болван, каких мало, поэтому мы его быстро возьмем. Представляешь, у нас семь надежных свидетелей… Семь! Уже одного этого достаточно. Он был настолько у всех на виду, стоял у дверей дома, его бы вся страна заметила. И еще одна коллега Нади показывает, что видела, как этот тип шел за ней, когда она выходила с работы, два дня подряд. И приятель Симоны его тоже заметил, когда провожал ее домой поздно вечером. Теперь понимаешь, вычислить его – раз плюнуть.

– У вас и отпечатки его есть?

– Все десять пальчиков на цветочном горшке. Ты видел такого идиота? Папоротник в горшке в квартире обеих жертв, и на каждом его отпечатки. Наверное, так он и проникал в квартиры. Девушка не испугается парня, который принес ей цветок. Хотя мог бы выбрать что-нибудь получше, чем папоротник. Говорю же тебе, кретин, опасный псих.

– Все-таки папоротники неплохо пахнут. А в других местах есть его отпечатки?

– Нет, только на горшках.

– И как ты это объяснишь? Он несет горшок голыми руками, но ухитряется больше нигде не наследить? И если он для убийства надел перчатки, то почему не забрал с собой горшок, когда уходил?

– Да, знаю, мы над этим тоже думали.

– Не сомневаюсь.

– Он вполне мог оглушить ее, задушить и нанести раны, не оставляя отпечатков. На полу ковер, а не паркет и не пластик. Возможно, он законченный кретин, как я тебе уже сказал, который просто не думал ни о чем. Такое бывает.

– Почему бы и нет… – проговорил Луи, а сам представил себе маленького человека с пустыми глазами, за которым Марта ухаживала, словно он фарфоровый. Они там наверняка уже все закончили, и Марта постригла его в своей малюсенькой ванной и покрасила ему волосы.

– Как он выглядит? – спросил вдруг Луи.

Луазель снова прошел к несгораемому шкафу и вытащил другую папку.

– Совсем свеженький, – сказал он, открывая ее. – Только что напечатали. Я же тебе сказал, семь верных свидетелей. На, посмотри и скажи, разве этот подонок не полный дебил?

Луазель положил портрет на стол, и Луи был потрясен. Сходство оказалось поразительным.

Глава 11

Клеман Воке заснул сразу после ухода Луи, даже есть не стал. И с тех пор спал, свернувшись, на красной перине, а Марта ходила по комнате так тихо, как только умела, а ей для этого пришлось постараться. Время от времени она подходила к кровати и смотрела на своего Клемана. Он спал открыв рот, на подушку тянулась слюна. Ничего, белье она поменяет. Она понимала, что Луи он не мог понравиться, вид у него был отталкивающий. Другим, наверно, тоже. Даже наверняка. Вся штука в том, что ей не удалось до конца обучить его, поэтому все так и вышло. Он был не таким, каким казался. Если он выглядит вруном, это потому что попал в переделку, а губы кривит, потому что он защищается. Глаза у него всегда такими были, густо-черные, зрачка не видать. Но такая глубокая чернота даже красива, таким глазам можно и позавидовать. Если бы ей оставили ее Клемана хоть на немножко, он бы изменился, уж она-то знает. Хорошее питание, немного солнца, и он бы поздоровел, поправился. Она бы читала ему книги, научила его говорить как положено, вместо той мешанины, которой он бог знает где нахватался. Она бы отучила его от слов-паразитов «что касается меня» и «самолично», как будто ему каждый раз нужно доказывать, что он существует. Да, она бы поставила на ноги своего малыша. Он попал в ужасную историю, но если все уладится, она им займется, сама судьба привела его к ней. Она сделает его красивым. Наверняка все эти шестнадцать лет о нем никто не заботился. С ней он снова станет красивым, и Людвиг подивится на ее работу.