Беспомощная рука, или Возмездие Дикого леса - [19]

Неудивительно поэтому, что об обстоятельствах смерти Дика Тарлетона скоро перестали говорить и даже вспоминать, кроме, возможно, нескольких человек, кто принимал непосредственное участие в этом беззаконии.

Однако некоторые из них были уже мертвы, другие покинули эти места, в то время как сюда прибыли новые переселенцы; население поменялось, и все это привело к стиранию следов былых времен и забвению былых легенд.

Существовала все же одна легенда, которая не забылась, и один факт, который никогда не давал покоя некоторым людям, которые еще жили в Хелине или его окрестностях. Это — другая трагедия, произошедшая на поляне около Канни Крик, за день перед тем, как осужденный «спортсмен»-игрок был отправлен в мир иной.

Знали об этой второй трагедии лишь несколько человек, и тайна не выходила за пределы этой компании. Внезапное исчезновение молодого Робидо не возбудило достаточно сильного любопытства — из-за другого, более значительного случая, который в течение некоторого времени привлекал внимание всех.

Молодой Робидо, чувствуя, что индейская кровь отличает его от остальных и будучи оскорбленным этой дискриминацией, никогда не сближался с молодыми людьми — жителями окрестностей, и по этой причине его исчезновение также мало кто заметил.

Тем, кто случайно задавал вопрос о молодом человеке, говорили, что Джерри Рук отослал его назад к матери, наполовину индианке племени хохтав, обитавшего на западной границе территории Арканзаса, на землях, назначенных им в соответствии с постановлением конгресса.

Это объяснение выглядело вполне удовлетворительным — большинству людей в Хелине и его окрестностях было все равно, был ли мальчик Робидо или его вообще никогда не было.

Некоторые, однако, имели вескую причину помнить о молодом охотнике, а также не верить этому рассказу Джерри Рука, хотя они и проявляли осторожность, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, противоречащего его версии. Это были шестеро юнцов — героев этой истории, диких, злых и задиристых мальчишек, которые теперь уже выросли.

В их сознании воспоминание об этой трагической «шалости» было столь же ярко, как и необходимость каждому из них ежегодно выплачивать сто долларов.

Джерри Рук продолжал неукоснительно взимать с них плату в соответствии с контрактом, и любой протест быстро пресекался, стоило только ему напомнить о продолговатом холмике, отдаленно напоминавшем могилу, под деревом, где происходила последняя беседа с его другом, Диком Тарлетоном.

Тем самым он напоминал своим должникам, что останки Пьера Робидо, которые были здесь похоронены, могут быть в любое время эксгумированы, чтобы дать неопровержимую улику против его убийц.

И они протестовали нечасто. Большинство должников Джерри Рука стало спустя некоторое время владельцами собственного дела. Однако обязательная выплата сотни долларов превратилась в ежегодную зубную боль, тем более неприятную, что, пока их кредитор жив, не было никакой возможности избежать этого.

Как это ни было неприятно, они продолжали пунктуально выплачивать деньги, как если бы это был долг чести.

Не у всех из них так хорошо шли дела, чтобы безболезненно выплачивать деньги. Двое из них имели особые причины, чтобы избавиться от ужасных улик прошлого. Это были Билл Бак, сын торговца лошадьми, и Слаугтер, который держал таверну в Хелине — его отец передал все дела сыну. Оба далеко не процветали, и для обоих сумма в сотню долларов была очень обременительной.

В беседе друг с другом они обсуждали этот вопрос, и не раз всплывал в их разговоре некий темный план, позволяющий избавиться от этой пошлины.

Эти намеки были сделаны исключительно в присутствии их партнеров, хранивших страшную тайну, и не для ушей Джерри Рука.

Конечно, им возражали остальные, менее озабоченные этим налогом и поэтому менее заинтересованные в зловещем плане. Им было достаточно того, что случилось ранее и мучило их все это время.

Оба — Бак и Слаугтер — были способны на преступления еще более тяжкие, чем те, что были уже на их совести. Шесть прошедших лет не изменили их в лучшую сторону. Напротив, они стали еще хуже, и оба слыли чуть ли не самыми отъявленными негодяями среди жителей окрестностей.

Подобное можно было бы сказать и об остальных четверых; хотя они в целях поддержания репутации тщательно маскировали свои испорченные натуры. Двоих из их отцов уже не было в живых: отца Рэндалла, судьи, и Спенсера, епископа; и их сыновья, менее уважаемые среди окрестных жителей, вряд ли способны были так преуспеть, чтобы занять эти высокие должности.

Отец Брэндона был все еще жив, хотя увлечение спиртными напитками быстро сводило его в могилу, и сын его уже почти поздравлял себя со вступлением в должность владельца хлопковой плантации.

Владелец магазина, Граббс, однажды ушел из дома и исчез неизвестно куда, так что ни шериф и никто другой не способен был его разыскать, и теперь его сыну оставалось использовать предоставившийся шанс сколотить новое состояние благодаря кошелькам и карманам лодочников Миссисипи. Торговец лошадьми продолжал придерживаться своих прежних принципов: копить, меняться, держать слово — так что, вероятно, он еще мог бы пережить всех.