Беспокойный возраст - [76]

— Да, вот так, — строго, без улыбки подтвердил Максим.

От плотников, перевидавших множество самых разных командиров, не ускользнуло в поведении и тоне молодого инженера что-то такое, что заставило их перемигнуться.

А Максима все больше коробило, что плотничий бригадир обратился к нему на «ты», будто к равному, и что в голосе его слышалась такая нее, как у маленького насмешливого бригадира, хотя и безобидная снисходительность. «За кого они меня принимают? Мальчишка я для них, что ли?» — подумал он и решил поставить скуластого плотника на место.

— Вы вот что… Как ваша фамилия? — начальническим тоном спросил Максим, а ведь ему хотелось разговаривать иначе и подружиться с плотником, который все сильнее чем-то привлекал его.

— Моя-то? — улыбнулся бригадир и, поплевав на руки, вновь принялся за тесание брёвна. — Моя фамилия простая, самая обыкновенная — Кукушкин… От кукушки произошла. А зовут Устином, а по батюшке — Денисыч.

Плотник вновь переглянулся с товарищем, и Максиму показалось, что тот нарочито прикидывается простачком, дурачит его. Это окончательно вывело Максима из себя.

— Товарищ Кукушкин, вы сваи неправильно отесываете, — брякнул он.

— Это почему же? — очень учтиво спросил Кукушкин, продолжая тесать.

— А вот неправильно. Разрешите мне знать почему. Мне виднее. Я — инженер, — снова надменно подчеркнул Максим.

— Слыхали, — усмехнулся Кукушкин и опять незаметно переглянулся с товарищем. — Только, мы испокон веку так тешем. И отцы наши таким же манером. Почему же все-таки неправильно, дозвольте спросить?

— А потому… потому… — запнулся Максим и побагровел. — Потому что слишком высоко. Столбы не будут держаться в этом грунте. Будут расшатываться.

— Так, так… — с сожалением покачал головой Кукушкин.

— Вы головой не качайте, товарищ Кукушкин, и много не рассуждайте, а делайте так, как я вам приказываю, — повысил голос Максим. — Я вам запрещаю так отесывать.

Плотники засмеялись, и особенно громко — Леонтий.

Кукушкин укоризненно взглянул на товарищей. Максим смешался, краснея пуще прежнего. В эту минуту рядом с плотниками появился старший прораб.

Максим сразу прикусил язык, стоял, как уличенный в чем-то непозволительном.

— Что у вас тут такое? — спросил Федотыч Кукушкина.

Бригадир небрежно кивнул головой в сторону Максима и добавил нарочито громко, чтобы тот услышал:

— Да ничего… Все в порядке. Товарищ помощник сказал, что мы в точности правильно делаем затеску столбов. Как вы велели…

— Ага. Правильно. Так и делайте, — одобрил Федотыч.

Плотники переглянулись, пряча улыбки, а Максим не знал, куда деваться от стыда.

Федотыч подошел к нему, поманил его пальцем, отвел в сторону:

— Ну как, голубчик, самочувствие? Осваиваетесь?

— Осваиваюсь, — машинально ответил Максим.

— И уже начинаете разбираться кое в чем?

— Да. Понемногу.

У крепкого на вид Федотыча — ржавые, с проседью, опущенные книзу усы, глаза, как у старого ястреба, зоркие, чуть усталые и умные. Каждая глубокая складка на его выбритом, пропеченном солнцем лице, казалось, была вырезана кремневым резцом многолетнего труда, и, глядя на это огрубелое лицо, думалось: немало полезного сделал этот человек на земле, немало каналов и шлюзов построил, немало людей научил хорошему. В его взгляде было что-то отечески строгое и вместе с тем очень доброе, располагающее.

Под его усами промелькнула теплая, извиняющая улыбка.

— А они-то, плотники, все тешут да тешут по-своему, так, а? — сказал Федотыч и засмеялся. — Вот упрямый народ. Испокон веку, говорят, так тешем. Вот и переломи их тут…

Максим пристыженно взглянул на старшего прораба.

— Ничего, ничего, — сказал Федотыч, трепля его по плечу тяжеловатой рукой. — Это бывает. Я-то недалечко стоял и все слышал, как это вы им сделали замечаньице… хе-хе… насчет столбиков-то… Что ж… Иногда, ежели справедливо, следует. Смолоду и я вот так же наскакивал. Дай, мол, покажу, кто я таков есть. Наскочу, как петушок, а они мне, трудяги-то, языки за спиной, а то и дули показывают, посмеиваются… Бывало всякое… Вы-то, голубчик, конечно, не правы… Надо присматриваться к каждой мелочи со всех сторон, а потом уже говорить, что так, а что не так… А насчет престижа своего не увлекайтесь. Пускай сами люди престиж вам создают. Бросьте, ну его к шутам! Завтра я поручу вам более интересное дельце. Проверим, есть ли у вас строительная жилка. А пока пойдемте, покажу кое-что.

И Федотыч повел Максима вдоль котлована. Поглядывая им вслед, плотник, которого звали Леонтием, проговорил:

— Шустрый, видать, хлопец. Еще молоко на рыльце не обсохло, только приехал, а туда же: «Я приказываю».

— Ничего. Обтешется, — миролюбиво заключил Кукушкин. — Федотыч ему мозги вправит.

10

Славик Стрепетов и Саша знакомились с работой у так называемого головного сооружения шлюза. Не все шло гладко и у них. К веселому Саше у арматурщиков и электросварщиков сразу же установилось шутливо-покровительственное отношение, как к забавному пареньку. Произошло это, может быть, потому, что Саша в течение получаса со всеми перезнакомился, со всеми был на «ты», смешил всех своими повадками.

И если деловито-серьезный и спокойный Славик, важно расхаживающий по мосткам и по-хозяйски поглядывающий на работающих людей, с самого начала вызвал нечто вроде почтения к себе (кто знает, что на уме у этого молчаливого, не по возрасту плешивого и не в меру серьезного паренька?), то Сашу сразу же раскусили. Был он, что называется, душа нараспашку, чем быстро расположил рабочих к себе.