Беспокойная любовь - [9]

— Просто я совсем по-другому стану обращаться со своими деньгами. Начну заниматься благотворительностью, буду добра с прислугой…

— Что ты имеешь в виду? — резко перебил ее Блейк. — Разве мои мама и папа не добры к твоей матери? Кроме того, ты же сама все время твердила, что у людей не должно быть слуг.

— Тогда со своими подчиненными, — упрямо стояла она на своем. — Мне придется нанять кого-нибудь, кто поможет убирать в доме и готовить еду, потому что на это у меня не останется времени — я хочу целиком посвятить себя интересной работе.

— Зачем тебе работа, — не унимался он, — когда ты собралась замуж за мешок с деньгами? У жен богатых иные заботы. Они растрачивают время на приемы, парикмахерские и… другие пустяки.

— А у меня все будет по-другому.

— Да ну, неужели? — рассмеялся он.

— Да!

— А что если тебе не удастся окрутить богатого? — насмешливо подначивал Блейк свою подружку. — Богатые женятся на богатых, ты не знаешь?

Юлиана нахмурилась. Она совсем не учла эту «мелочь». Но юная конъюнктурщица решила не сдаваться. Резко поднявшись, она откинула назад длинные, прямые волосы и гордо задрала подбородок.

— Я стану такой красивой, когда вырасту, что у меня отбоя не будет от миллионеров!

— Ты? Красивой?

Его смех резко оборвался… Юлиана знала, что длинная, костлявая, с худым лицом и впалыми щеками она очень смахивала на пугало. Единственно по-настоящему прекрасными были ее выразительные миндалевидные глаза, которые, как хамелеон, меняли оттенок в зависимости от обстоятельств.

— «Будет день, будет и пища», как гласит поговорка, — насупилась она. — Моя мама говорит, я стану очень хорошенькой. А еще… что с моим ростом и фигурой мне прямая дорога в фотомодели.

— Твоей маме пора бы снять розовые очки, — буркнул в ответ Блейк, — и перестать строить замки на песке.

— Оставь в покое мою маму! Да, она фантазерка. А ты просто завидуешь, потому что твою матушку не интересует ничего, кроме твоего отца.

— Не смей говорить о моей маме в таком тоне! — жестко отрезал мальчик. — Ну ладно, хватит трепаться, мне пора заниматься.

— Ты так много занимаешься последнее время, — недовольно сказала Юлиана.

— Приходится. У меня в отличие от тебя совершенно другие задачи. Мне не нужна красота, потому что в жизни главное сила и власть. Через пару месяцев заканчиваются мои занятия в школе. Времени осталось совсем мало. Теперь придется как следует засесть за учебники, чтобы, не дай Бог, не провалиться на экзаменах в университет. Ладно, Юлиана, иди и дай мне поработать.

Девочка поплелась вон из комнаты, ворча себе под нос, что, конечно, ему и не надо мечтать о красоте, потому что какой смысл мечтать о том, что уже есть? Чертов счастливчик!

Но не прошло и года, как все грезы Юлианы о прекрасной, сногсшибательной внешности разрушились как карточный домик. Как у всех в этом возрасте, у нее начался период полового созревания и — о ужас! — в результате перестройки организма на лице выскочили прыщи. Девочка стала избегать своих сверстников и все свое свободное время прятаться у себя в спальне. Однако судьба уготовила ей еще одно, не менее убийственное испытание. Лили, мечтавшая дать дочери хорошее образование, за четыре года работы у Престонов накопила нужную сумму и записала Юлиану в частную школу, где училась Барбара.

Если бы мама знала, на какую голгофу послала она своего горячо любимого ребенка! Первый год учебы среди дочерей миллионеров показался Юлиане просто адом. Никогда прежде она так болезненно не ощущала различие между богатыми и бедными. Дети богатых родителей не замечали или делали вид, что не замечают всех остальных, кого не считали ровней. Они презирали их.

Да еще ко всему прочему эти прыщи! О, как она горько плакала всякий раз, когда заглядывала в зеркало. Она казалась себе уродливой, просто отвратительной!

Единственным утешением бедняжки было то, что Блейк далеко и не видит ее. Он поступил в университет на факультет экономики и права. Больше всего она боялась, что и от него ей придется терпеть то же, что от Барбары, которая с детской жестокостью беспощадно издевалась над ней и придумывала самые разнообразные оскорбительные и ранящие душу прозвища, настраивая против нее других девчонок.

И Юлиана с ужасом ждала того дня, когда Блейк приедет на каникулы, по привычке позвонит ей и позовет поплавать в бассейне. Больше всего ей теперь хотелось оттянуть их встречу или даже, чтобы он вообще забыл о ее существовании.

Однако время бежало неумолимо, и вот Блейк вернулся. Когда она отказалась увидеться с ним, он, сбитый с толку, сразу метнулся к ней наверх и стал барабанить в дверь, требуя объяснений.

— Я не уйду, Юлиана, — пригрозил он, — пока ты не откроешь дверь и не скажешь, что случилось. И, пожалуйста, не говори мне, что ты разлюбила воду, потому что я все равно не поверю.

Как бы там ни было, он добился своего.

— Ну и? — с воинственным видом набросился он на нее, но сразу же смутившись, осекся.

— Ты что, не видишь?

— А что я должен видеть? — не поняв, нахмурился Блейк.

— Прыщи, — вскрикнула она, едва сдерживая слезы.

Его лицо прояснилось. Блейк улыбнулся.

— А, так ты об этом?