Бесплатное питание на вокзалах - [16]

Обратим внимание на один нюанс. Жлобель любил тощие ноги, в то время как материнские булки вряд ли такими назовешь. Это, скорее, две армейские тумбы с поставленным на них туловищем. Что это именно ноги, вряд ли придет в голову.

Однажды Жлобель, снабженный ингредиентами для приготовления цементного раствора, а именно: ведром цемента, тремя ведрами песка, пятью ведрами воды и резкой для пиццы, которую собирался использовать вместо шпателя, со всем этим Жлобель пробрался в подъезд матери, поднялся на ее этаж и сделал одну ступеньку выше остальных.

Сам же с пустыми грохочущими ведрами сбежал по лестнице и выскочил на улицу, посчитав остальное делом времени.

Так и случилось. Не прошло и пары месяцев, как мадам Марисоль, забыв ключи на ящичке для писем, споткнулась о ступеньку Жлобеля и сломала ногу.

Как вы помните, мадам не придала случившемуся значения и почти неделю пробегала, не обращая на травму никакого внимания. Жлобель на это и рассчитывал. В итоге нога была поражена гангреной, из-за чего ее в последствии отпилили. Ее и еще одну.

После операции мадам Марисоль очнулась в палате, подняла одеяло и увидела, что замечательных тумбообразных ног больше нет, они выброшены на улицу.

Не на шутку разозлившись, она внезапно закричала на месье Жлобеля, который довел до этого. Но, слава богу, хозяин был уже в Бутербродной. Откупоривал пятую бутылку суданского портвейна.

[28]

Месье Жлобелю повезло.

Так подпортить фигуру матери и не получить по роже.

Это надо уметь.

А о ногах мадам Марисоль пришлось забыть.

Остались только фотографии.

[29]

Да. Все случилось именно так, как мы написали. Ни строчки неправды.

Мадам Марисоль через несколько дней перевезли домой, где поместили на антресоли доживать свой век, никому не мешая. Месье Жлобель не зря бегал домой и измерял длину антресолей, а потом обратно с сантиметром в больницу измерять длину матери без ног.

Все удалось. Не придраться. Тютелька в тютельку. Мадам Марисоль уместилась на антресолях. В случае чего можно было даже дверцы прикрыть, не боясь ударить ими женщину по голове.

Сразу скажем, что мадам так и не покинула антресолей, пока не окочурилась окончательно. Всеми забытая, опороченная, укороченная по крайней мере в два раза.

Единственной отрадой остались фотографии потерянных ног, которые сын время от времени совал в щель между дверцами, чтобы унять материнский вой. Жлобель занимался этим только когда был в квартире маман, а это случалось очень редко. Почти никогда.

Месье Жлобель сдал квартиру с мамашей на антресолях. Дал объявление, указал номер телефона и сдал первому подвернувшемуся.

Так получилось, что новым жильцам квартира не понравилась.

— Все какое-то занюханное, — заявили они. — Хоть ремонт бы сделали.

Затем они спросили.

— Раньше здесь жила старуха?

Месье Жлобель устало закивал, представляя, как будет искать строителей, следить за их работой, требовать, ругаться и в итоге все равно заплатит, даже если результат окажется хуже, чем было до ремонта.

Как обычно повезло.

Случай свел месье Жлобеля с Марио. Двух зайцев наповал. Во-первых, месье, наконец, встретил объект своих любовных фантазий. Во-вторых, он встретил рабочего, который отремонтирует квартиру маман.

— Сделаешь ремонт? — спросил Жлобель.

Марио согласился.

Он знал хозяина как жадного, скудоумного, обрюзгшего, хитрого, убогого, лживого неврастеника. И знал, что Жлобель вряд ли заплатит за работу. Будет тянуть, пока от него не отстанут, а потом всучит жалкие крохи и с видом мецената заявит, теперь мы в расчете.

Но как велико оказалось обаяние хозяина. Марио был сражен. Влюбился как малолетка.

Из жадного, скудоумного, обрюзгшего, хитрого, убогого, лживого неврастеника Жлобель преобразился в жадного, скудоумного, симпатичного, хитрого, убогого, лживого неврастеника.

Какая перемена!

Какой размах!

Марио даже прослезился, подписывая сунутый месье договор. Поэтому как он ни старался прочитать хоть пару предложений, ни слова не увидел.

[30]

Теперь Марио работал в двух местах: днем в Бутербродной, по ночам в квартире мадам Марисоль.

Распорядок дня был таким.

В семь часов утра его будили и отправляли на кухню, где он выполнял обязанности типа подай-принеси. Это длилось до девяти часов, когда в Бутербродной появлялись первые посетители. После чего Марио направлялся в зал носить тарелки от барной стойки к столикам и обратно, следя, чтобы вначале тарелки были с едой, а в конце без еды. Это продолжалось до двух часов, после чего карлика возвращали на кухню мыть посуду, которую до этого он носил от барной стойки к столикам и обратно. Марио мыл посуду до изнеможения. Обычно оно наступало к десяти вечера, именно в это время его ждал легкий ужин и два часа свободного времени, которые работник чаще всего проводил в туалете. Ровно в полночь его вытаскивали из туалета и отправляли в ларек за продуктами. Откуда он возвращался в шесть сорок пять, чтобы пятнадцать минут поспать перед новой сменой.

Теперь же, когда Марио работал не только в Бутербродной, но еще и в квартире мадам Марисоль, с продуктами он возвращался сначала в квартиру, выполнял запланированные работы, чтобы сэкономить время, даже не снимая рюкзака, и уже после возвращался в Бутербродную.