Бесноватый Цесаревич 6 - [96]

С князем мы быстро договорились. Были определённые острые углы в виде просьбы многих семейств вернуть каторжан. Мол люди всё осознали и готовы вернуться к мирной жизни на благо Руси нашей матушки. Я обещал поспособствовать, если за перечисленными в списке нет особо тяжких преступлений. Заодно мы разговорились о подсолнечнике. Мещерский оказался крупнейшим производителем масла и пытался найти ему применение в технике. Здесь я ему готов помочь, потому что рост числа механизмов и машин требует смазки с прочими присадками. В общем, расстались с бывшим врагом весьма довольные друг другом.

И после этого, вернувшись домой, узнаю, что супруга решила развестись. Понятно, что я совместил бизнес и просьбу Анны помочь ей с адаптацией в Москве, но реально обидно. Мне пришлось десять дней торчать в Первопрестольной, согласовывая будущий проект. Я буквально заставил себя посетить пяток балов и приёмов, где зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны. Даже на местных красоток не заглядывался, хотя намёков получил более чем достаточно. Вёл себя как монах, к тому же трезвый, а она завела речь про развод. Нет в мире справедливости. Это я так себя успокаиваю, хотя на самом деле очень нервничаю.

Ложусь на кровать и поворачиваюсь к Анне. Она лежит на спине, повернув голову в мою сторону. Попытка обнять её прервана, и моя рука вернулась на место. Зелёные глазищи смотрят внимательно и с какой-то затаённой грустью. Ну вот чего ей ответить? Дорогая, я больше не буду спать с другими женщинами, так как это невместно женатому мужчине? А вообще-то, ты одна из них и стала моей любовницей, когда я был женат. Нет, этого говорить не буду. Я, может, и безумец, но не самоубийца.

Преодолеваю сопротивление и аккуратно прижимаюсь к любимой женщине. Она на восьмом месяце, поэтому делаю всё максимально осторожно и кладу руку на живот. Там бьётся новая жизнь, которая скоро появится на свет.

– Ты же знаешь, что для меня нет на свете другой женщины, – тихо произношу в аккуратное ушко.

– Что не мешает тебе прыгать по койкам всяких шлюх в Европе и столице.

Вот какая сука донесла? Ведь нет у Анны своей разведки, я точно знаю. Или есть? Хотя мнится мне, что кто-то недооценивает силу семафора, который давно дотянулся Югороссии.

– Кто бы что не говорил, но я люблю только тебя! Это не обсуждается. И вообще никто тебя не отпустит. Как я, по-твоему, буду справляться с этой бандой, когда ты сбежишь в свои Липки?

Моя красавица на провокацию не повелась. Наоборот, ответила на мои шутливые намёки своими.

– Ты же сам стоял во главе начала борьбы женской эмансипации и борьбы за свои права. В России приняты самые прогрессивные законы по сравнению с остальной Европой. Так что я не только заберу детей, но ещё и отсужу половину твоих денег. Да и делать мне нечего в этих Липках – останусь в Херсоне. А вот ты будешь искать себе новое место жительства.

Не рановато ли я выпустил джинна из бутылки. Анна-то шутит, а вот лет эдак через пять – семь подобные разводы вполне себе реальны. Это сейчас видимость спокойствия в семейных отношениях сдерживается общественным мнением, церковью и волей Александра, который весьма жёстко высказывается на этот счёт. Но стоит дать немножко слабины и всё покатиться в тартарары. Нет, надо срочно вносить дополнения в гражданский кодекс, пока начался институт разрушения семьи.

– Анна Казимировна, вы слишком легко трактуете такую сложную ситуацию. А как же наши дети? Они и так видят отца по великим праздникам. Я только закончил все дела и ближайший год решил провести в кругу семьи и вдруг такой поворот. Прости меня, ладно?

Наклоняюсь и нежно целую пухлые губы. Не представляю, как жить без неё и детей? Так я возвращаюсь домой, зная, что меня любят и ждут. А если дома будет пусто? Даже думать об этом не хочу. Под мнимой няшностью моя супруга скрывает железный характер. Если захочет развода, то так и будет.

– Хочется тебе поверить, но не могу. И что твоя рука делает на моём бедре? – лёгкая улыбка тронула её лицо.

– Проверяю, вдруг что-то изменилось, пока меня не было.

Удар локтем у Анны остался прежний. Так и ребро сломать можно. Переиначив поговорку насчёт, бьёт и любит, делаю вывод, что сегодня меня простили. Только в этот раз я прошёл по краю и второй попытки уже не будет. Сам иногда не понимаю, чего вообще хочу. Ведь в прошлой жизни мне очень тяжело дался развод и предательство любимой женщины. А здесь я действую в точности до наоборот, растаптывая чувства по-настоящему близкого мне человека. Власть или некая вседозволенность тому виной – не знаю. Веду себя с Анной, как форменная скотина, про Юлю даже вспоминать боюсь. Самое паршивое, что перед Шарлоттой я точно не устою, окажись с ней наедине.

Это чего тут? Съезд партии Ликуд? – шучу над непонимающим Дугиным, – Ты же говорил, что приедут несколько лидеров общин для уточнения возникших разногласий. А у нас чуть ли не налёт жидовской орды на мирно спящий русский город.

Сегодня у меня замечательное настроение. Дома всё нормализовалось, и последние месяцы Костя вёл себя как паинька. После того тяжёлого разговора с Анной я целую неделю просидел дома. Но потом не удержался и начал носиться по всем значимым объектам вокруг Херсона, в первую очередь железной дороги. Затем заехал в Николаев, где пообщался с инженерами инструментального. Они побожились, что уже в мае выдадут рабочий прототип винтового парохода. Смотался в Орловку, где устроил форменный разгром. Но особых проблем там не было, это я в профилактических целях. Надо ещё посетить Одессу, как только потеплеет. А то в городе начала складываться не совсем здоровая ситуация. Местные власти просто не в состоянии справится с торгашескими группировками, подмявшими под себя город. Я не позволю превратить «жемчужину у моря» в контрабандную и криминальную столицу. Но постепенно всё идёт именно к этому. Надо навести там шороха, повесить десяток излишне обнаглевших товарищей и тогда я вообще буду счастлив. Шучу, конечно. Но ребята из Ревизион-коллегии и моего аппарата работают в городе с осени прошлого года. Будем накрывать тамошнюю малину всем скопом и сразу судить. Всё-таки есть такие исторические моменты, на которые даже я повлиять не могу. Вот притягивает Одесса всякого рода мутную публику.