Бесноватый Цесаревич-4 - [129]

— Семейство — это многочисленное и разветвлённое. Кто конкретно организовал нападение?

—Граф Василий Валентинович, бывший посланник в Неаполе, — видя мой недоумевающий взгляд, Савва пояснил, — Известный масон. Ещё и с позором отправлен в отставку при реформировании иностранной коллегии.

Вспомнил я этого павлина. Классический паразит и любитель развлечений в ущерб работе. Его и выгнали за то, что граф фактически не посещал место службы.

—Распутывайте дело до конца. Мне нужны все фигуранты, а особенно верхушка заговорщиков. В методах не стесняйтесь, только поставьте в известность Обольянинова, пусть пришлёт своих людей.

В результате был раскрыт один из последних серьёзных заговоров. У истоков которого стояла весьма разнообразная публика. Масон Мусин-Пушкин, князь Долгоруков[1], привлёкший к заговорщикам своего свояка Барятинского[2]. А также связанные с этими господами родственники из уволенных гвардейцев и просто возмущённые моей деятельностью помещики. Порадовало только, что этот Долгоруков не имел никакого отношения к московскому губернатор, являясь его дальним родственников.

А вот далее последовали весьма интересные события. Я казнил всех участников мужского пола, кто даже мельком слышал о покушении. Более того, не обращая внимания на мнение Александра, трибунал приговорил к повешению Екатерину Барятинскую и Прасковью Мусину-Пушкину. В столице начался самый настоящий вой, но приговор был проведён моментально, не дав мятежникам даже шанса на помилование. А вот далее аристократия просто вздрогнула. Я мало того, что выгреб имущество преступников до последней полушки, но ещё и оторвался на всех родственниках заговорщиков. Все были лишены титулов и под охраной поехали в Сибирь, с обязанностью работать в течение десяти лет на государственных мануфактурах. Не сидеть они будут не в уютной избе, а пахать на мануфактурах как проклятые. Это и взбесило высший свет. Было желание загнать семьи заговорщиков в шахты, но пожалел детей. Пусть у них будет шанс чего-то добиться на Родине, хотя всем высланным было запрещено посещать земли западнее Омска.

Мои хрупкие отношения с аристократией испортились хуже некуда. Работа в Кабмине, Сенате и личные проекты съедали практически всё время, поэтому я не обращал на это внимание. Но часть публики постаралась устроить бойкот Юле, таким образом, отыгравшись на мне. Благо у жены был свой круг общения, и она давно отошла от прежней жизни, перестав посещать бесконечные приёмы с салонами. Балы в Зимнем и ещё нескольких домах примирили её с этой несправедливостью. Но осадок остался, а я взял на заметку особо отличившихся.

Зато из аристократии будто выпустили воздух. Весь 1803 год прошёл спокойно. Только два клоуна, возомнивших себя мстителями, были пойманы ещё на стадии обсуждения и привлечения людей к новому заговору. Причём сдали их собственные родственники. Личное благополучие и сохранность имущества, оказались выше семейных уз.

Я же пёр как носорог и продавливал утверждённые проекты. Образование, банковская сфера, перевооружение, создание военных округов, изменения гражданского и налогового кодекса. Но это было ещё не всё. Оппозиция даже не думала возмущаться, прочитав проект реформы судопроизводства и указа о конфискации заложенных имений в пользу казны. Ещё на полную мощь заработали императорские ревизоры, которые сейчас числились в пятом отделении ЕИВ Канцелярии, занимающегося финансами. Здесь проявил себя статский советник Мясоедов[3]. Я иногда сам побаивался его непримиримой позиции в отношении взяточников и прочего ворья. Ему бы побольше гибкости, а то есть вариант остаться совсем без чиновников, которые массово поедут осваивать бескрайние пределы нашей Родины. Получив прямой приказ Императора вскрыть систему взяточничества в столичной и московской губернии, а ещё грамотно воспользовавшись моими советами, Николай Ефимович начал свой Крестовый поход.

Надо сказать, что начал он с подготовки кадров и изучения уже накопленной информации, собранной Тайной экспедицией. Моя разведка тоже постаралась, подкинув немало интересного материала на мздоимцев. Было ещё множество расследований, проведённых на основании докладов честных чиновников из разных ведомств. Борьба с коррупцией стала национальным проектом. Потратив на подготовку год, главный ревизор стал наносить точечные, но страшные для воров удары. Ещё отойдя от террора, высший свет вздрогнул, предчувствуя новые испытания. И самое забавное, что в столицу началось целое паломничество из раскаявшихся грешников. Ведь Мясоедов копал основательно и вытаскивал преступления в том числе отставных чиновников. Поняв, что прекратить проверки не получится, а Император настроен решительно, самые умные начали каяться. Они не дураки и внимательно прочитали новое уложение о преступлениях в области государственной службы. Сдался с повинной — значит можешь рассчитывать на снисхождение суда. А если ещё помог следствию, указав иных взяточников, то можно было отделаться просто штрафом.

А ещё в армии массово начали увольняться интенданты. Там тоже была создана комиссия под руководством капитана Канкрина[4]. В этой реальности он не запятнал себя работой на Штиглица, ввиду ликвидации последнего. Немец пять лет прослужил как раз интендантом и достиг определённых успехов. Вернее, он очень хорошо зарекомендовал себя во Владимирском пехотном полку. Параллельно написал несколько весьма грамотных докладов про улучшение работы снабжения армии и злоупотреблениях коллег с командованием. Начальство Егора Францевича не ценило и старалось задвинуть куда подальше. Я же вспомнил эту фамилию и постарался продвинуть толкового человека. Пусть покошмарит армейских воров, а далее посмотрим. Генерал-интендант у нас сейчас Аракчеев, ведомство которого я подкрепил парочкой грамотных специалистов. Алексей Андреевич человек честный, но весьма ограниченный, поэтому надо его немного направлять и контролировать, дабы не наломал дров. Но к его чести, за дело генерал взялся туго и начал наводить порядок железной рукой.