Бесноватый Цесаревич-4 - [117]

—Но есть один вопрос, который необходимо уточнить. Что есть дворянство, которое и является становым хребтом Империи? Служилое сословие? Опора трона? Главная сила, стоящая на защите независимости России? Или кучка вырожденцев и паразитов, которые давно стали гирями на ногах нашей державы? Может это гнилая и смердящая плоть, которую давно пора отрезать, дабы спасти больное тело?

Здесь публика не сдержалась и загудела, как пчелиный рой. Выкриков особо не было, все помнили, что горлопаны, позволившие себе лишнего на суде, отправились осваивать бескрайние просторы нашей Родины. Не все, но многие из них получили направления в канцелярии губернаторов и городов за Уралом.

—Если кто-то считает это оскорблением, то я готов извиниться. Но сначала приведу доказательства своим словам. За последние сто лет образ жизни российского дворянина совершенно изменился. Складывается впечатление, что большая часть аристократии живёт одним днём. Бесконечные балы, маскарады, фейерверки и прочие представления. И всё это при полной безответственности и безнаказанности. Такое ощущение, что в столице и Москве проходит один сплошной праздник. Всё бы ничего. Но почему-то за большую часть этого веселья должна платить казна. При санации Дворянского банка в 1786 году было списано долгов на восемь миллионов рублей в серебре. В тот год это была половина доходной части всей державы. Но вы не успокоились. За пятнадцать лет перед Государственным заёмным банком, который стал наследником Дворянского, накопилась задолженность порядка тридцати пяти — сорока миллионов рублей ассигнациями. Подсчёты ещё идут, поэтому итоговая сумма может измениться. К чести некоторых присутствующих, они исправно платят проценты и не заставили меня полностью разочароваться в русской аристократии. Но как быть с остальными?

Зал молчал. Публика точно не ожидала, что я начну разговор о деньгах. Тема считалась как бы запретной. Но при этом все спокойно обсуждали, например, сумму приданного или доходов какого-то вельможи. Вот только о долгах говорить было не принято. Сейчас на меня смотрели уже настороженно и с ещё большей долей страха. Умные сразу поняли, куда я клоню, а дуракам сейчас объясню.

—Даже такие люди, как Александр Демидов с доходом более полумиллиона или граф Шереметев, имеющий под шестьсот пятьдесят тысяч, берут в долг. Чего говорить об остальных? Может пора остановиться и задуматься? Не кажется ли вам, что жить в долг, полностью отгородившись от обязанностей перед государством — это путь в никуда? При этом именно казна почему-то должна оплачивать долги неуёмных транжир.

—Это недостойно считать чужие деньги, — подал голос, упомянутый граф.

Народ дружно поддержал его усиленным перешёптыванием.

—Если бы речь шла о только ваших капиталах, Николай Петрович, то полностью согласен. Но в данный момент в банке заложено более шести тысяч имений. И именно граф Шереметев, один из тех, кто виноват в подобной ситуации. Своей неразумной политикой вы потворствовали списанию огромных сумм. Поэтому я буду говорить, как считаю нужным. А вы лучше подумайте, что будете отвечать ревизионному управлению, которое сейчас проводит полный аудит деятельности банка за двадцать лет. Списанные долги никто вернуть не потребует. Но нынешние придётся отдать. В том числе будут жестоко наказаны махинаторы и аферисты, дважды заложившие свои земли банку и купцам, в том числе иностранным. Мы сейчас распутываем этот узел и поверьте, виновные не уйдут от ответственности.

Теперь на некоторых лицах читался самый настоящий ужас. Они уже поняли, что я довожу начатое до конца, и какая их ждёт судьба.

—Всем придётся заплатить, и предлагаю начинать делать это в ближайшее время. Срок ссуды также составляет восемь лет. Но те, кто просрочил выплаты процентов более чем на два года, могут расстаться с заложенным имуществом.

—Это невероятно! — воскликнула какая-то пожилая дама, которую сразу поддержал дружный гул голосов, — Если у нас отнимут наши имения, то на что людям жить?

—Сократите свои расходы. Перестаньте пускать деньги на воздух и займитесь собственным хозяйством, которое у многих находится в совершенной разрухе. И вспомните, наконец, основную обязанность дворянства. Вы служилое сословие, которое обязано пополнять ряды офицерства и чиновничества.

—И как прикажете жить многим семьям? — воскликнула одна из племянниц Гагарина, — Вы отняли имущество моего покойного дядюшки. При этом конфискованные земли раздаются каким-то непонятным офицерам и прочим чернильным крысам. А мой муж, который ушёл в отставку майором, не может претендовать даже на небольшую часть, принадлежащего нам по праву. Мы разорены и не знаем, где искать справедливости.

Оборачиваюсь и смотрю в угол, где разместился Дугин со своими помощниками. Мы хорошо подготовились к выступлению. Пётр быстро, но без суеты пробежался по списку и через некоторое время вытащил папку. Помощник быстро подошёл и передал мне её в руки. Оборачиваюсь в сторону насторожившейся княжны и открываю документ.

—Ваше приданное состояло из девяти деревень с более чем шестью сотнями душ, особняка в Москве и ещё пятнадцати тысяч ассигнациями. Ваш муж промотал как остатки своего состояния, так и полученное от вашего батюшки. Более того, все ваши деревни заложены, причём во второй раз. Но самое замечательное, что упомянутый супруг — транжира, никакой не майор. В детстве он был записан в гвардию. В восемнадцать лет произведён в чин прапорщика, в январе 1788 поручика, а в 1795 году он уже капитан и через несколько месяцев майор. Поступил на придворную службу в 1796, получив камер-юнкера, а через год наш герой уже коллежский советник. Но из Коммерц-коллегии его изгнали при прежнем Императоре за пьянство и нежелание являться на службу. Внимание вопрос, — громко произношу, глядя в бегающие глазки майора, — Зачем Российской Империи такие дворяне? Ни года не служивший, в нарушении закона получивший должность соответствующую полковнику пехоты и с позором вылетевший из коллегии. По сути, сей господин является прапорщиком, так как получал все звания незаконно. Ещё он транжира и паразит. Наверняка ещё и пенсию получает, несмотря на весьма молодой возраст, в то время как его сверстники воюют или служат чиновниками на благо Империи.