Бесноватые - [20]

– Я тоже на службе, – перебил его Джеффри, слегка отступая от истины. – Но твой пост в Саутуорке, а ты что-то далеко от него.

– Так-то оно так. Но что поделаешь, если капитан, Майк Кортланд, – Табби ткнул пальцем куда-то на север, в сторону Сити, где, видимо, находился второй пост, – если капитан Майк Кортланд ленится выставлять часовых или, может, щадит чувства своих солдат? Но в чем дело, Джефф? Черт возьми, ты весь в грязи. Что случилось?

– Там внизу, в коридоре, лежит человек. Возможно, он оглушен и без сознания.

– Сэр, – вмешался гвардеец с мушкетом. – Сэр или лучше ты, Макэндрю. Посвети-ка сюда!

Второй гвардеец поднял фонарь, и через минуту из коридора послышалось:

– Здесь никого нет, сэр! Но от лестницы к входной двери идут следы крови.

– Значит, уполз, – сказал Джеффри. – Я не слышал. Но, видимо, рана его оказалась легче унижения.

– Кто уполз? – спросил капитан Бересфорд. – Последний раз спрашиваю, Джефф, что здесь произошло?

– Один человек затеял со мной ссору. Как я ни пытался остановить его, ничего не вышло. Пришлось проткнуть ему руку. У меня не было выхода.

– Значит, поединок! И ты говоришь, никто не нарушал закон. Черт возьми, Джефф, дело пахнет Ньюгейтом. Теперь у меня нет выхода.

– Табби, выслушай меня. Покуда не объявлено военное положение – а оно не было объявлено, – всякое нарушение порядка находится в ведении магистрата на Боу-стрит. В случае надобности военные должны оказывать содействие ему или лицу, им назначенному. Об этом ты осведомлен, не так ли?

– Да, правильно, но…

– И в данном случае, – продолжал Джеффри, снова несколько отступая от истины, – я и есть то самое лицо. Это, не сомневаюсь, тебе тоже известно. Во всяком случае, зная меня, ты мог бы догадаться.

По невольному движению темных бровей капитана Бересфорда можно было догадаться, что он испытал некоторое облегчение.

– Что ж ты, черт тебя побери, раньше не сказал? – спросил он. – Я, конечно же, догадывался. Но как я мог знать наверняка? Стало быть, ты берешь всю ответственность на себя?

– Беру.

– И сам доложишь обо всем старику Филдингу?

– Старику? Судье Филдингу тридцать шесть лет – не более того.

– Разорви мне задницу! Неужели? – изумился Тобайас Бересфорд. – Впрочем, тоже немало. Хотя держится он, будто ему пятьдесят и он, по меньшей мере, камергер при дворе.

– Он – слепой, Табби. У судьи Филдинга тщеславия не меньше, чем у других, и он не пользуется всеобщей любовью. Но человек он порядочный, а доброты в нем больше, чем он позволяет себе выказывать.

– Доброты? Ах, доброты! Ну что ж, пусть будет так. Что до нынешнего нашего дела, то я не стану вмешиваться, если только ты берешь ответственность на себя.

– Беру. И не только за Хэмнита Тониша…

– За… кого?

– Хэмнита Тониша. С которым у меня была стычка. Ты что, знаком с ним, Табби? Наверное, в карты играл? И, подобно многим, неудачно?

На мгновение показалось, что пламя фонарей дрогнуло, – но только на мгновение, поскольку фонари продолжали гореть ровным спокойным светом. Но вот капитан Бересфорд резко поднял свой фонарь, намереваясь осветить лицо Джеффри, и на секунду осветил свое собственное лицо. В голове Джеффри прочно запечатлелись вывески на другой стороне моста: «Две библии» на давно заброшенной книжной лавке – мало кого на Лондонском мосту интересовали книги; «Милая суета» на магазине зеркал, также оставленного хозяином; и вывеску на одной из швейных мастерских под названием «Вязальная спица», в которой еще работали днем, хотя сейчас окна ее были закрыты ставнями. Все эти вывески, проржавевшие, с облупившейся краской, составляли мрачный фон, на котором ярким пятном выделялся мундир Табби Бересфорда.

– Мои дела – это мои дела, Джефф, – отрезал последний.

– Это не ответ.

– И тем не менее. Если ты проткнул руку Хэмниту Тонишу, а не кому другому… Так вот, я говорю, если это был Хэмнит Тониш…

– Хэмнит Тониш – забияка и хвастун, Табби. Фехтовальщик он никакой. Его нечего бояться.

– Возможно, возможно. Были такие подозрения. Но у него есть приятель, майор Скелли, улыбчивый такой. Так вот он – действительно фехтовальщик. И при первой же встрече выпустит из тебя кишки. Поберегись, Джефф.

– Мне есть чего беречься, Табби. Есть вещи и похуже.

– Как так? Что там еще?

– Не там, а здесь. Мертвая старуха. И мне нужно мнение врача. Если она умерла не от ран, значит, от ужаса, от того, что явилось ей. Или же от того, что можно назвать явлением Господним.

Табби Бересфорд длинно и замысловато выругался. Гвардеец с мушкетом отпрянул от двери. Джеффри вдруг перестал следить за реакцией Тобайса и повернул голову; он прислушивался к звуку шагов, которые на сей раз приближались со стороны Лондона. Последние слова Джеффри произносил, возвысив голос, но осекся в тот момент, когда в свете фонаря появился доктор Эйбил.

Хотя в руках доктора была трость с медным набалдашником, а также деревянный ящик с инструментами и склянками – атрибуты его профессии, капитан Бересфорд, по той или иной причине, был слишком вне себя, чтобы обратить на это внимание.

– Веселенькая, клянусь, история! – пробасил он. – Похоже, все в этот час решили погулять по Лондонскому мосту. Кто вы, приятель? Что вам здесь нужно?